Я Чибису сказал, что Генко Ряха здесь. Он аж подскочил: «Как здесь? Давно освободился?» Да какое освободился! Так, вроде тебя. С одним корешом. Рассказал я ему все наши дела, и легли мы спать. Утром он говорит: «Давай сюда бумаги мои». И ушел. Пришел вечером, поздно, приказал собирать завтра весь шалман.
Назавтра вся банда собралась на смолокурне. Чибис был краток:
— Моя бывшая краля теперь счетоводом на хлебокомбинате работает, знает, куда и когда любая машина с хлебом пойдет. И на железной дороге друзья есть. Остались. Любой товар куда надо переправят. Поняли, нет?
— Как рассчитываться будем? — прогудел Офоня.
— Натурально. На золотишко. Половина — нам, половина — посредникам и тем, кто сбывать будет.
— Боязно, Чибис, — вздохнул Мухомор. — Сам понимаешь, рыск-то какой!
— А ты не дрейфь! — зашипел тот. — Нам главное — что? Чтобы по нашей области ни одна буханка не разошлась, здесь-то шнырять здорово будут. Ну, за это я гарантию даю. И чтобы никаких следов! Решайте теперь.
— Да чего там, — отвечают, — давай! Только голыми руками разве?
Чибис достал из шинели наган, отдал Мухомору.
— А у тебя, Ряха, — говорит, — свой вроде есть.
Через два дня Чибис зашел к Мухомору.
— Отворот на Хмелятскую дорогу знаешь? Так вот: завтра в десять вечера чтобы все там были!
— Собрались мы на другой день у отворота. Глядим: Чибис в шинелишке солдатской притопал, в пилотке — полный камуфляж. Объясняет: это, мол, на психику давит, когда солдат машину останавливает. А второе — мало ли, следышки какие останутся — пускай они тогда солдата ищут! Наганы у нас проверил, свой поставил на боевой взвод. Наказал нам, как и что делать надо, и на дорогу вышел. Минут через десять фары замаячили. И так мы все это дело гладко своротили: остановилась машина, а мы с Офонькой с обеих сторон на подножки — прыг. И — в ухо! — наискосок, чтобы друг друга и Чибиса не задеть — рраз!
После того тихо все, мирно: пробовал было я к Чушке подлезть, куда они хлеб свезли, да он только усмехнулся: «Любопытный ты чего-то стал, Мухомор». Видно, разговор у них с Лехой был. Неделя прошла — опять ко мне Чибис заходит: «Собирай банду». Собрались мы в том же самом месте, и — все как по писаному, только баба шофером на этот раз была.
После этого раза, правда, зашевелились оперы, зашныряли по всем подворотням, ко мне участковый два раза приходил: как да что. Догадался я: судимых проверяют.
Опасно стало. Как-то Нинка ко мне приходит. Так и так, мол, Генко сказал, чтобы Чибис с ним да Офонькой рассчитывался поскорее, холодно стало, на юг подаваться думают. Золотишко нужно. Ладно, говорю, передам. Чибис назавтра заявляется. Рассказал я ему про Ряхину печаль, он и толкует: «Да я и сам уж так думаю, завязывать пора. Только вот что, ребята: надо завтра еще раз это дело сладить. Трехтонка, ЗИС-5, с хлебом идет — большой навар должен быть! Так что ты уж передай ребятишкам».