— Дети крепко спят, — сказал он. — Неужели ты думаешь, что нянька позволит им бродить по квартире среди ночи? Никто не помешает нам, Мадлен.
Она нежно терлась о его чресла, возбужденная движениями трепещущей плоти.
— Какой ты горячий! — прошептала она.
— Я горю от любви к тебе, ты должна быть моей, Мадлен.
Он потянулся вниз и, захватив горсть шуршащей ткани, стал поднимать ее, пока руки не оказались под кружевным краем ночной рубашки.
Мадлен резко задышала, когда пальцы любовника дотронулись до нежного места, где сходились бедра.
— Арман, нет!.. — прошептала она, но он еще крепче прижался к упругим круглым ягодицам, чтобы показать, как он распалился и как сильно жаждет обладать ею.
— Раздвинь ноги чуть-чуть, — пробормотал он; губы касались ее уха, а запах духов щекотал ноздри.
— Но это безумие! — проговорила она. Однако страсть оказалась сильнее осторожности, и стройные ноги раздвинулись достаточно широко, чтобы Арман смог погладить вожделенное сокровище.
— Он заметил нас! — воскликнула Мадлен. — Посмотри, он открыл окно в машине!
Она была права. Там, где они несколько секунд назад видели оконное стекло машины, теперь маячило бледное пятно, которое могло быть только лицом Пьера-Луи. Но определить выражение этого лица было невозможно, размытая клякса — вот все, что было видно сверху.
Арман целовал затылок Мадлен, в то время как кончик среднего пальца осторожно проникал во влажное углубление.
— Он не может нас видеть, — уверял он.
— Какая жалость, — последовал неожиданный ответ. — Ему бы пошло на пользу!
Мадлен определенно возбудилась. Возможно, причиной тому было горькое удовольствие, которое она испытывала, воображая реакцию мужа, когда бы он узнал, что она позволила Арману, стоя у окна. Или же до такого состояния ее довели ласковые пальцы и сладостная дрожь, волнами пробегавшая по животу.
— Что я говорю? — опомнилась она. — Он не должен ничего знать, иначе у него появится предлог, который ему так нужен, чтобы бегать за этой девкой! Нет, он не получит от меня такого подарка. Прекрати немедленно!
Арман жарко дышал ей в ухо, забавляясь ее нерешительностью. Намерения менялись каждую секунду с быстротой колебания маятника. «Да» говорила она, потому что была возбуждена и хотела, чтобы Арман продолжал ласки; и она говорила «нет», желая остановить его, потому что муж был совсем рядом, в такси на противоположной стороне улицы.
Несмотря на беспочвенную тревогу, что их могут увидеть, и на не совсем искренние возражения, потайной бутон набух и увлажнился под пальцами Армана. Она завела руки за спину и дотронулась до живота любовника. Ощутив твердость вздыбленной плоти, она негромко вскрикнула.