расхваливал
Антипатра перед Иродом; но кончил тем, что нанялся формально в убийцы
Аристобула и Александра и выступил их обвинителем перед царем. «В благодарность
за твои милости ко мне, – так начал Эврикл, – я дарю тебе, Ирод, жизнь; как
воздаяние за твое гостеприимство я приношу тебе свет. Уже давно выточен меч и
рука Александра простерта над тобой. Ближайшее осуществление заговора я
предотвратил тем, что притворялся сообщником его». Александр сказал, что Ирод
не довольствуется тем, что сидит на не принадлежащем ему троне, что после
убийства их матери раздробил ее царство, он еще возвел в престолонаследники
бастарда – этого проклятого Антипатра, которому предназначил их родовое
царство, но он решил принести искупительную жертву памяти Гиркана и Мариаммы,
ибо из рук такого отца он не должен принять скипетр без кровопролития. Каждый
день его всяческим образом раздражают, ни единого слова, срывающегося с его
языка, не оставляют без извращения. Заходит ли речь о чьем-либо благородном
происхождении, то без всякого повода приплетают его имя. Ирод говорит: «Есть
один только благородный, это Александр, который и отца своего презирает за его
простое происхождение». На охоте он вызывает негодование, если молчит, а если
хвалит, то в этом усматривают насмешку. Отец всегда сурово с ним обращается,
только с Антипатром он умеет быть ласковым. Он поэтому охотно умрет, если его
заговор не удастся. Если же ему удастся убить отца, то он надеется найти
убежище прежде у своего тестя Архелая, к которому легко может бежать, а затем
также у императора, который до сих пор совсем не знает настоящего Ирода; ибо
тогда он не так, как прежде, будет стоять перед ним, трепеща перед
присутствовавшим отцом, и не будет только докладывать об обвинениях, которые он
лично возводит на него. Он прежде всего изобразит императору бедственное
положение всей нации, он расскажет ему, как у этого народа высасывали кровь
поборами, на какие роскоши и злодейства были растрачены эти кровавые деньги,
что за люди те, которые обогащались вашим добром и которым дарили целые города;
затем он еще будет взывать о мести за его деда и мать и сорвет завесу,
скрывающую все ужасы и гнусные дела нынешнего царствования
{208}, – тогда, надеется он, его не будут судить как
отцеубийцу.
3. Очернив этой хитро сплетенной ложью Александра, Эврикл рассыпался в
похвалах об Антипатре: только он один и любит своего отца, только благодаря его
энергичным мерам заговор до сих пор не мог быть осуществлен. Царь,
[113] в котором не изгладились еще прежние подозрения, этими
новыми открытиями был приведен в бешеную ярость. Антипатр воспользовался новым
благоприятным моментом для того, чтобы выставить еще других обвинителей,
которые донесли, что оба брата имели тайные совещания с двумя бывшими
кавалерийскими офицерами, Юкундом и Тиранном, уволенными незадолго перед этим
за упущения по службе. Рассвирепев еще больше от этого известия, Ирод приказал
подвергнуть обоих офицеров пытке. Но они ничего не признали из того, что им
ложно было приписано. Тут представлено было еще письмо Александра, в котором он
просил коменданта одной из царских крепостей принять его и Аристобула после
убийства ими своего отца и предоставить в его распоряжение оружие и другие
военные принадлежности. Александр объявил это письмо плутовской проделкой
Диофанта царского секретаря, дерзкого малого, изощрявшегося всегда в подделке
почерков и поплатившегося, наконец, жизнью за свое искусство. И начальник
крепости был подвергнут пытке, но и от него Ирод не мог добиться того, в чем
его обвиняли.