Тим, впервые в своей многотрудной жизни попавший в такую роскошную обстановку, с час нежился в круглой ванне, потом вытерся полотенцем размером с флаг, забрался в постель и скакал по телеканалам, пока не уснул. Утро вечера мудренее.
«И вот я тут», – думает он, надевая белый махровый халат, отодвигая стеклянную дверь и выходя из своей комнаты в маленькое патио. Садится в камышовый шезлонг, задирает ноги на столик из кованого железа и пытается вспомнить что-нибудь из той бодяги по ориентированию, которой их учили в морской пехоте. Но он не очень-то старается, потому что его пригревает солнце, и хорошо, просто чертовски отлично, – сидеть на свежем воздухе, причем в одиночестве.
Одиночество-то, конечно, весьма относительное. Он слышит, как слева, внутри форта, кто-то стучит по теннисному мячу, и примерно оттуда же доносится плеск воды в бассейне: кто-то накручивает спокойные, ровные круги. Появляется мексиканка, несущая свежее постельное белье, замечает его и с озабоченным видом подходит:
– Lo siento.[9] Я не знала, что вы проснулись.
– Ничего страшного, – отвечает Тим. – Я сам в этом толком не уверен.
– Café? – спрашивает она.
– Пожалуй.
– Solo о con leche?
– Con leche, por favor,[10] – отвечает Тим. С молоком, думает он, побольше молока.
– Y azúcar?[11] – добавляет он. Ему хочется пожирнее и послаще.
Она улыбается, слыша его испанский:
– Desayuno?
Зубы у нее снежно-белые, губы пухлые, кожа коричневая, и тут Тим понимает, что он наконец-то выбрался. Может, и не из всей этой передряги, но уж из каталажки – точно. Вырвался в мир молока, сахара и женщин.
– Desayuno? – переспрашивает он, не понимая.
– Завтрак? – переводит она.
Не зная, в каком случае у него будет более идиотский вид: если он ответит ей по-испански или если по-английски, он коротко кивает и улыбается в ответ.
– Что вы желаете?
Тим дико смущается. Давненько ему не задавали подобного вопроса – о чем бы то ни было.
– Да что угодно.
– Huevos,[12] тост… – Девушка пытается подобрать слово. – Бекон.
– Мяса не надо, спасибо, – отвечает он, негодуя на этого вегетарианца Зета.
– Я скажу повару. – И извиняющимся тоном добавляет: – Это займет несколько минут, но кофе я вам принесу сейчас же.
– Эй… – окликает он ее.
– Si?
– Где я?
Она на мгновение задумывается, прежде чем ответить:
– В славном месте.
И ведь не врет, думает Тим. Я бы еще много лет назад стал Бобби Зетом, если б знал, что будет вот так.
Он разглядывает ее ноги и грудь, когда она возвращается с подносом, но отводит глаза, когда она наклоняется, чтобы поставить поднос на столик.