Да и страх хватал его за яйца: у него в руках был Бобби Зет, а он дал ему уйти.
– Найди его, – приказал он Джонсону.
Джонсон стоял в гостиной, держа шляпу в руке на старомодный манер, но вовсе не из уважения. От края шляпы у него на лбу, там, где редеющие волосы начали седеть, осталась красная полоса. Он глядел на Брайана молча, однако его вид говорил сам за себя. А говорил он вот что: «Слушай, ты, жирный педик, тут вокруг – огроменная пустыня, если ты этого, конечно, не знаешь, лысый голубь!»
Брайан прекрасно все понял, даже то, что касалось голубей и педиков, и ответил на непроизнесенные слова:
– Бобби – серфер, который толкает траву. Он слабак. Он не знает пустыни. Это ему не побережье.
– Этой ночью он неплохо справился, – заметил Джонсон – он уже видел трупы и обломки.
– Ночью нет солнца, – сухо бросил Брайан.
Джонсон улыбнулся, услышав эту потрясающую новость.
– В это время года не очень-то жарко, – только и сказал он.
– Все равно пустыня есть пустыня! – взвизгнул Брайан.
А Толстяк не отличит пустыни от простыни, думал Джонсон. Живет в пустыне, а солнце ненавидит. Все время напяливает большие шляпы и старушечьи платья, прячется от солнца. Почти весь день торчит в доме, смотрит кино. Черно-белое кино про пустыню. Оттуда Толстяк все и знает про пустыню, больше он ничего про нее не знает.
– Я его поймаю, – пообещал Джонсон. Не потому что пустыня, не потому что парень – слабак, а потому что парень тащит с собой пацана. А раз так, у него ничего не выйдет.
– Видно, ему женщина что-то рассказала, – добавил Джонсон.
– Да что ты говоришь?! Вот уж никогда бы не догада-ался! – ехидно протянул Брайан.
Зачем я слушаю этот язвительный треп? – спросил себя Джонсон и заметил, сокрушенно качая головой:
– Дон Уэртеро будет очень-очень несчастным идальго.
И увидел, как Брайан покрывается мурашками. Жирное тело начало мелко-мелко дрожать. Так бывает, когда на пески набегает тень.
Брайан до чертиков боится дона Уэртеро, вот в чем штука.
– Найди его, – захныкал Брайан.
– Двое моих ребят его выслеживают, – ответил Джонсон. – А я собираюсь наведаться в город, к Рохасу.
– Рохас наверняка пьян.
– Наверняка, – согласился Джонсон.
Пьяный или трезвый – не имеет значения, думал Джонсон. Рохас может отыскать муху на восьми десятках акров дерьма.
– А как насчет женщины? – поинтересовался Джонсон.
– Женщиной я займусь сам, – произнес Брайан.
Улыбка Джонсона говорила: «Ну да, первым делом». Но он не раскрыл рта и надел шляпу.
– Мне он нужен живой, – напомнил Брайан.
Джонсон не забыл, ведь это-то и есть самое паршивое во всей истории. Трудно поймать такого парня, особенно если он знает, что ты не можешь рисковать и палить по нему с большого расстояния. Да, в пустыне можно завалить человека издали. Плоская местность, ни ветерка. Но поймать его, дотянуться до него и притащить обратно, как загулявшего теленка весной, – это совсем другое дело.