– Подождем луны…
Рохас ничего не ответил.
Рохас вообще не мастак в том, что касается говорильни. Когда он трезвый, у него по части словесного департамента большие пробелы. Да я и не сказал ничего такого, на что надо бы откликаться, решил Джонсон, стараясь быть объективным.
К тому же Рохас злился. Сидя рядом с человеком, Джонсон всегда чувствовал, если человек весь кипит. И он индейца особенно не винил. Рохас весь день выслеживал мужчину и мальчишку, а потом босс прислал какого-то недоноска на самолетике и провалил к чертям все дело.
Рохас наверняка считал: нечего было заниматься фигней – белые должны были разрешить ему догнать беглецов и прикончить.
Для этого-то и обращаются к Рохасу.
А иначе – какая от него польза? Никакой, кроме вечной мороки, – то выкупать его из тюрьмы, то платить залог в суде.
Рохас – просто ходячая опасность для себя и для других, черт бы его подрал.
– Знаешь, – обратился к индейцу Джонсон, – я тут пораскинул мозгами: может, нам и нет нужды брать этого парня живым. Если выпадет возможность, кончай с ним – и все дела.
Но Джонсон даже не подозревал, насколько разозлен Рохас.
Он понял это, когда Рохас произнес:
– Я возьму его живым.
– Нет, правда, тебе же не…
Рохас поднял свой большой нож, повертел блеснувшим в свете звезд лезвием и пояснил:
– Я его втыкаю человеку в шею, и человек больше ничего не чувствует.
«Чтоб мне лопнуть», – подивился Джонсон.
– Человек живой, – продолжил Рохас, – но даже если он обделается, то этого не заметит.
– Старый индейский трюк?
– Сдается мне, в таком вот виде мы и доставим Бобби Зета к дону Уэртеро, – сказал Рохас. – Сдается мне, дон Уэртеро обрадуется.
– Думаю, да.
– И я думаю, – откликнулся Рохас.
Джонсон наблюдал, как под сиянием восходящей луны равнина Апаха превращается в серебристую чашу.
– Короче, делай что хочешь, – бросил Джонсон. – Я-то скажу ребятам войти и стрелять. Якобы чтобы ранить, понятное дело. Если ты достанешь Бобби раньше, чем пуля, считай – тебе повезло.
– «Повезло», – презрительно уронил Рохас. – Мне-то ни к чему самолет, чтобы лететь.
Что он, черт побери, имеет в виду? Какую-нибудь мистическую индейскую хренотень, наверное. Они это любят – превращаться в орлов, койотов, барсуков, зайцев и прочую живность.
По крайней мере, когда они под мескалином.
– В общем, если ты его сможешь взять живьем… – Джонсон несколько мгновений помолчал, прежде чем решился перейти к по-настоящему интересующему его вопросу. – А вот мальчишка…
Рохас, паскудный сукин сын, выжидал. Хотел вынудить Джонсона договорить до конца.
Но Джонсон был упорнее, чем индеец. Он просто посасывал косяк и смотрел, как поднимается луна.