Но сейчас Лиса увидела себя и свою жизнь как бы со стороны, и многие вещи оказались совсем не тем, чем полагала она их прежде. И реализм ее на поверку оказался таким же самообманом, каким для Чела, Мавра и безымянной девушки являлась сила террора. Потому что и ее, Лисы, "закаленная" в огне войны душа, оказывается, жаждала – как и любая другая, впрочем, человеческая душа – спасения, и в ней, в этой жаждущей покоя и безопасности душе, тоже жила надежда. И однажды, как и многие до нее, Алиса решила уничтожить проблему, раз уж ее оказалось невозможно решить, просто переложив бремя ответственности на другого человека. Однако в их положении, этот другой должен был быть если и не богом, то кем-то сопоставимым ему по своим возможностям. Потому и отправилась она через Пекло в замок на краю мира, отправилась за помощью и, естественно, не получила. Зато Лиса получила нечто иное. Вот только что?
Ничего определенного, казалось бы, но все-таки что-то, а не ничто.
"Ничто… Никто… Некто. Знакомые слова, не так ли, барышня? "
Это была старая история. История из-за которой Лиса одно время считала себя свихнувшейся, потому что даже самой себе не могла признаться в том, что, действительно, влюбилась в человека, которого никогда в жизни не видела. И когда Август спросил ее об этом, то только отчаяние и надежда, та самая надежда, которую Лиса только теперь согласилась признать существующей, позволили ей признаться себе и ему, что все дело было в музыке.
Все произошло почти мгновенно в тот момент, когда они уже расставались. Вернее, это Некто решил, что пришло время оставить Лису одну. Она вдруг поняла его намерение, хотя и не смогла бы объяснить, откуда взялась эта уверенность, и на одно немыслимо короткое мгновение – по-видимому, от отчаяния и страха – "услышала" его душу. В следующую секунду, она осталась одна. Стояла на привокзальной площади, не ощущая ничего, кроме чудовищной пустоты, но в тот миг…
"Господи!"
Это было настоящее чудо! Ужасное и прекрасное чудо, какое дано узнать лишь немногим. Никогда до этого и никогда после ничего подобного Лиса не слышала и не испытывала. У нее не было слов – "И у кого бы они нашлись?" – чтобы описать ту мелодию, к которой довелось прикоснуться лишь на исчезающе краткое время, но которую она успела, тем не менее, принять в себя целиком. Музыка эта – но, возможно, слово это было слишком грубым, чтобы описать то, что вошло тогда в Лису, чтобы остаться с ней навсегда – была прекрасна и трагична одновременно, она была чем-то, чему нет ни цены, ни названия. И оглядываясь назад, Лиса вынуждена была теперь признать очевидное. Именно эта музыка дала ей силы выжить тогда и продолжать жить до сих пор. И более того, она, эта