Новости головидения, естественно, тоже изобиловали похожими предложениями и дискуссиями, а также громкими речами о непредвиденных последствиях Закона об Открытых Воротах, о подходящем месте для мужчин, о мужских способностях и недостатках, о том, что принадлежать к мужскому полу – это судьба. В обществе и прессе вызревало резкое недовольство политикой Открытых Ворот, и у меня складывалось впечатление, что стоит только включить голо, как обязательно услышишь женщину, мрачно вещающую о мужской склонности к насилию и о природной безответственности самцов, их полной биологической непригодности к принятию социальных и политических решений. Довольно часто с теми же заявлениями выступали и мужчины. Оппозиция новому закону нашла мощную поддержку и среди консерваторов в Замках, которые красноречиво заклинали ворота снова закрыть, а мужчин вернуть на их истинный путь, к природному предназначению – погоне за триумфом крепкой мышцы в игре и в Доме соитий.
После долгих лет, проведенных в замке Ракедр, триумф и слава отнюдь не искушали меня – сами слова эти означали для меня деградацию. Я нередко высказывался против игр и состязаний, озадачивая своих родных, большинство из которых обожали смотреть Большую игру или борьбу и сетовали лишь на то, что после открытия ворот уровень многих команд заметно понизился. Я протестовал и против Домов соитий, где мужчин используют как скот, как быков-производителей, а не как человеческие существа. Лично я не захотел бы снова попасть туда.
– Но, мальчик мой дорогой, – сказала моя мать однажды под вечер, когда мы остались наедине. – Неужели ты собираешься прожить всю свою жизнь в целомудрии?
– Надеюсь, что нет, – ответил я.
– А как же?..
– Я хочу жениться.
Мать округлила глаза. Поколебавшись с минуту, она все же решилась спросить:
– С мужчиной?
– Нет, с женщиной. Я хочу нормального, обычного брака. Я хочу иметь жену и самому быть женой.
Мать пыталась переварить эту шокирующую идею. Сдвинув брови, она размышляла.
– Это значит, – добавил я, поскольку уже долгое время мне ничего не оставалось делать, кроме как размышлять, – что мы с женой будем жить вместе, точно так же, как любая другая супружеская пара. Мы заведем собственный дочерний дом и будем верны друг другу, и если она родит ребенка, я стану его любовной матерью. Не вижу никакой серьезной причины, чтобы это не получилось.
– Ну, не знаю… О таком я еще не слыхала, – сказала мать мягко и рассудительно, ей никогда не доставляло удовольствия говорить мне «нет». – Но, знаешь, прежде всего тебе нужно найти эту женщину.