- Эй, больно, да?
Тот никак не прореагировал на мое соболезнование, видимо, принял за подвох, но когда один из приятелей сочувственно сказал:
- Ну, извини, надо же было как-то тебя успокоить, - Патлатый… заплакал!
Нет, вы видели когда-нибудь плачущего бандита? Мы увидели и опешили.
- Да, знаете, как больно, - пожаловался парень и всхлипнул, мазнув при этом кулаком по носу, обалделый от моего бульдожьего броска и от удара по голове увесистым стулом.
Патлатого заботливо вывели за пределы моей спальни, в дверях щёлкнул замок, что значило: никаких прогулок, и сидеть мне в замкнутом пространстве настоящей арестанткой.
Не знаю, чего уж Николаю наговорили, когда он вернулся, но явился он в мою комнату весьма раздражённый:
- Ты чего тут вытворяешь? - рыкнул с порога, буравя меня злым взглядом.
- Ничего такого, что могло бы тебя поразить, - ответила я в таком же тоне. - Я никому не позволю себя бить!
От моей заносчивости Николай задохнулся в бешенстве: баба целиком в его власти, а чего-то ещё и вякает. Он даже заикаться начал:
- Да я… Да я… я, - пока, наконец, не выговорил. - Я тебя мордоворотам своим на ночь отдам, утром не так запоёшь!
Побоев я не боялась. От них я зверела, что и доказала недавно на Патлатом. Но угроза Николая - совсем другое дело, и я внутренне содрогнулась, однако упрямо заявила, старательно скрывая страх:
- Неужели тебе не приходило в голову, что насилие такого рода ещё более разрушает психику женщины и её умственные способности? Отдавай! Тогда ты вообще ничего не добьёшься от меня, - и решительно шагнула к двери.
- Дура малохольная! - Николай вылетел из комнаты, с треском захлопнув дверь, решив, наверное, что я сейчас и впрямь кинусь совращать его дуболомов. Дверь на ключ, однако, Николай не закрыл. И я, посидев с полчаса в полном одиночестве, решилась выйти на прогулку, прихватив с собой ножку стула, который сломался при столкновении с башкой Патлатого.
Я опасливо выглянула за двери, готовая к отпору. Но во дворе никого не было, кроме лохматого филера, который тут же поплёлся за мной, как надоедливый нелюбимый поклонник. Я шествовала демонстративно вдоль всего забора, но во дворе ни единой души не объявилось.
Когда вернулась в свою комнату, ужин уже стоял на столе. И правильно. Видеть отвратные рожи похитителей я не желала. Они, видимо, тоже.
Утром Николай, ставший чернее грозовой тучи, зашёл ко мне.
- Ну, - спросил, играя желваками, однако вполне спокойно, - долго будешь дурочку валять? Я же сказал: возьму тебя в долю. И ты получишь, как все, после операции.