В центре модели сидел на лавочке сам Иосиф Виссарионович, покрытый серебрином, как небогатая кладбищенская ограда.
Через несколько лет бетон по краям желоба растрескался, воду наливать перестали. Массовик ушел в Деды Морозы. Однажды весной остатки сооружения снесли и клумбу целиком засадили цветами. В Сибири строились новые ГЭС, новые массовики с тем же казенным энтузиазмом, говорили о Братске, о Красноярске, а Единую Водную как-то забыли. Вернее, перестали вспоминать; это было верным признаком того, что там все в порядке. Каналы готовы, работают, нормально пропускают суда — о чем же говорить? К ним привыкли.
На эту тему — о краткости людской памяти, о судьбе исполненных начинаний — так и тянет пофилософствовать. Особенно если хоть немного знаешь историю создания Единой Водной.
И особенно если сидишь на мели, а до конца путешествия осталось три дня…
О соединении Дона и Волги мечтал еще Петр. В Россию был приглашен британский инженер Бертран Перри; трассу будущего канала проложили через реки Шать и Оку. Итогом нескольких лет труда явились Епифанские шлюзы, которые летом начисто пересыхали. В надежде улучшить водоснабжение строители пробили дно Иван-озера; этот решительный шаг окончательно обезводил гидрокомплекс, даже верховья Дона обмелели. Времена были суровые и простые: Бертрана Перри, как главного виновника, согласно патриархальным обычаям эпохи лишили не только прогрессивки, но и головы. А судоходный канал так и остался мечтой.
Все это — факт, вошедший в энциклопедии; вовсе не выдумка Андрея Платонова.
Прошло две с половиной сотни лет. Попытки связать Дон и Волгу — через Иловлю и Камышинку, через Иван-озеро и Оку — возобновлялись, но снова безрезультатно. Казнить иностранных инженеров постепенно отвыкли; когда француз Леон Дрю предложил соединить реки в месте их наибольшего сближения, проект признали, во-первых, грандиозным; во-вторых, неисполнимым; но француза не тронули. Было уже начало XX века.
А между Калачом-на-Дону и Царицыном на Волге грузы так и волокли посуху; и живучие традиции петровских строек были увековечены статьей Добролюбова, написанной в 1858 году, во время замены местной «конно-железной» тяги на паровую. Статья называлась «Опыт отучения людей от пищи».
Есть в русской литературе редкая способность: говоря о сиюминутном, сегодняшнем, она умеет заглянуть в будущее. Хотя, конечно, масштаб будущих «отучений» и опытов над людьми Добролюбов не мог себе представить.
Ну, чьим трудом в конце концов был прорыт канал, чьими костями выложено его русло — это все вещи известные. В 1952 году здесь прошло первое судно. Я вовсе не хочу сказать, будто, идя на яхте по трассе бывшего волока, только и вспоминаешь его долгую жутковатую историю. О создателях канала думаешь скорее с невольной благодарностью, живо представляя, каково было бы втроем тащить на себе восьмитонную яхту.