— Сами думаем отсюда вырваться, — Шевченко больше не пытался пропагандировать отдых в Ялте. — Вот в Судак, может, съездим. Если получится… Танюша днем спит…
— Судак? — Сергей зевнул. — Будем его проходить. Завтра.
Мы простились. Сразу из трех ближайших рестора нов донеслась песня «Остановите музыку», и я подумал: именно этого не хватает Ялте для счастья. Семья Игоря возвращалась в город, а мы — на яхту, домой, к праздничным будням путешествия.
I
Восточней Ялты курортная насыщенность крымского берега начинает убывать.
Каким-то образом в судовой библиотеке «Гагарина» наряду с вполне современной литературой оказался и «Практический путеводитель по Крыму» 1915 года издания. Он полон архаизмов вроде «таксы ялтинских извозчиков» и рекламы «российской паровой фортепианной фабрики К.М.Шредер». Однако сообщение, например, о Судакской долине, «по достоинству не оцененной приезжими, устремляющимися в модные центры», не потеряло актуальности до сих пор. Для многих Крым по-прежнему ассоциируется с окрестностями Ялты; благодаря Волошину и Паустовскому прославились Карадаг, бухта Коктебеля; но шестьдесят километров между Алуштой и Судаком до сих пор почти не освоены вездесущим туризмом. Еще меньше «зон отдыха» на Керченском полуострове.
Впрочем, мои сведения и впечатления о восточном Крыме поверхностны. На берег я почти не сходил: не хотелось. Причин этому было по меньшей мере две.
Ну-с, во-первых: после ялтинской встречи, после «взгляда со стороны» и Сергей, и я, каждый по-своему, попросту зазнались. Берег ничтожен и суетлив; что мне там делать! Пору своего яхтенного ученичества я считал оконченной, и погода этому приятному заблуждению способствовала. Теплое южное море баловало наш кораблик. Попутный ветер исправно наполнял паруса. Волны мягко лизали борта. Я умел вязать узлы, стоять на руле, чувствовал себя полноправным, вполне сложившимся боцманом, и мое хорошее настроение какое-то время не мог испортить даже Сергей, окончательно возомнивший себя навигатором.
Вот характерная запись в дневнике, относящаяся к периоду эйфории: «…просто недоумеваю! Я физик, как принято говорить, «ученый» — пусть и небольшой; это подразумевает творческий труд, участие в активном познании. У меня интересная работа. Но только иногда, в те редкие моменты, когда «хорошо идет» трудная задача, мне приходилось ощущать такую полную, как сейчас, удовлетворенность и ощущение — я в ладу с миром и с собой… Почему?»
Ответа на последний вопрос в дневнике нет, а сама приведенная запись наряду с прекраснодушием грешит слишком частым повторением слов «я» и «мне». Может быть, именно в этом — корень второй причины, по которой мне на берег сходить не хотелось.