— Противно на вас смотреть, вот оно! Сам всю ночь простою. Вы мне не нужны!
Команда опомнилась. Решено было тянуть жребий, и короткая спичка, означавшая «собаку», досталась нам с Сашей. Раздор затих. Данилыч прилег, а мы четверо тихо перекурили на палубе.
Было около половины одиннадцатого. Сизо-багровый закат догорел, луна еще не всходила. Мягкая мгла ночи была вся пронизана разноцветными, точечными, ничего не освещавшими огоньками. Небо, исколотое булавками звезд, стекало вниз и продолжалось в густой тьме воды.
За кормой, построившись в длинную очередь, светил первой величины, мигали буи Керчь-Еникальского канала. В стороне проплывали ходовые огни судов, следующих рекомендованным курсом № 30. Теплым, домашним, печным светом при каждой затяжке разгорались и опять меркли угольки папирос. Все-таки ночь многое меняет.
— И ше мы делим? — неожиданно спросил Даня. Ему никто не ответил.
— Жаль, что домой скоро… — Это был голос Саши.
— Ну ты же телеграммы пока не получил.
— Все равно придется. Неспокойно… — Саша помолчал. — А хорошо бы под конец — приключение! Очень уж гладко идем.
— Что значит «приключение»? Переворот оверкиль?
— Это скорее досадное недоразумение! — Саша засмеялся. — Подул бы ветер — чтоб закладывало хорошенько, брызги, волна в борт била — чтоб нервы, короче, пощекотать!.. Вот каких приключений я жду от Азовского моря, — после паузы резюмировал он своим обычным, суховатым тоном.
Да он скрытый романтик, подумал я, как же с моими версиями?! Сергей лениво сказал, что ждет от Азовского моря более мирных приключений — например, рыбацких.
Вскоре разговор затих; ничего он не изменил, ночные пары — Саша со мной, Сергей с Даней — были определены, и диспозиция корректировке не подлежала. Мы с Сашей докурили и улеглись, оба в носовом кубрике. Грохот мотора доходил сюда ослабленным, я быстро заснул.
Из лоции Азовского моря.
С мая по сентябрь гидрометеорологические условия для плавания судов в Азовском море благоприятны. Погода обычно тихая, ясная. Циклоническая деятельность ослаблена, штормы наблюдаются редко…
Немолодой, но крепкий палач поднял меня — и с размаху бросил на бетонный пол. Глаза резал беспощадный мертвый свет камеры пыток.
— Где страховочный пояс?! — завизжал человек с глумливым лицом садиста.
Стиснув зубы, я молчал. Было очень больно. Сознание уходило, я куда-то проваливался и снова толчком выныривал. Садист ухмыльнулся, заплечных дел мастер зачерпнул воды из стоявшей почему-то здесь же, в пыточной, эмалированной ванны и с криком «пристегнись!» выплеснул мне в лицо…