Герой-любовник — или кто он там есть — поймал такси. Я побрел за хлебом. Вот берег: манит праздником и тут же отбирает попутчиков. Сашу я упустил неразгаданным; другого случая не представится, это я чувствовал.
Мне, честно говоря, и думать сейчас не хотелось о каких-то тайнах, обо всех ваших береговых сложностях. Хотелось поскорей вернуться на яхту, где все ясно и просто, где, должно быть, уже началась праздничная пред-уховая подготовка… К сожалению, магазин был закрыт — перерыв до трех. Внутри кто-то возился.
— Милая девушка, хорошая, — воззвал я, слащаво улыбаясь запертой щеколде, — можно вас на минутку?
Голод — отец красноречия. После пятого призыва дверь отворилась. На пороге выросла девушка лет шестидесяти с гаком. Гак она держала в руках, недвусмысленно им поигрывая.
— Пообедать дашь, пьянота?.. — начала она и осеклась.
— Хлеба… — прошептал я трясущимися губами. — Три дня в море, ничего не ел…
четыре буханки, пожалуйста.
— Нету хлеба, сынок, — женщина сразу сбавила тон. — Вчера завозили, а седни нема.
Надо тебе в город подниматься.»-
Я перестал трясти губами и расспросил дорогу.
Хлеб доставался в поте лица. Из припортовых кварталов я взбирался в город по крутой, совершенно безлюдной лестнице. Она была раза в три длинней и жарче Потемкинской.
Верхний Таганрог пребывал в сиесте. Жара шла на форсаж. На горячих улицах не было ни души; Таганрог спал, захлопнув ставни одноэтажных домишек. В тени безвольно валялись разомлевшие собаки. До булочной я добрался на грани теплового удара. Она была закрыта…
— …Скоро откроють, откроють, — послышался чей-то добрый голос. Я очнулся от столбняка. У двери магазина сидели три старушки.
— Записывайтесь в очередь! — бойко продолжала одна из них.
— Боже, — простонал я. — Тут большая очередь?
— Не очень, — сказала вторая старушка, — я вторая…
— А я третья, — закончила расчет третья. — А больше никого!
Я нашел поблизости колонку, открыл воду и засунул голову в прохладную струю. Нет, берег не по мне. То ли дело у нас на яхте!..
IV
А на яхте поспевала уха. Когда я вернулся с хлебом, в раскаленном камбузе висел угар: Сергей жарил рыбу.
— Почему она разваливается? — опасливо покосившись на Данилыча, спросил врач-навигатор, водолаз, а сейчас еще и кок.
— Свежая очень. Свежая рыба всегда разваливается, — ответил я, посмотрел на сковородку и удивился.
— Однако!..
— А что ты хочешь? — парировал Сергей. — Свежая рыба всегда разваливается.
— Ты в муке вывалял? — Из переднего отделения каюты неожиданно выглянул… Саша!
— Здравствуйте! Раздумал? Остаешься?
Матрос Нестеренко покачал головой.