– А чем лично мне может грозить знание, о котором ты говорил? Заречнев заметно помрачнел.
– Давай договоримся так! – сказал он, опустив глаза в пол. – Ты ничего не слышал и ни о чем меня не спрашивал! А я, соответственно, ни о чем таком с тобой не разговаривал!
– Не понимаю, если честно! Зачем ты «крутишь», почему….. Не понимаю!
– Паш! – мягко сказал Александр, поднимаясь с кровати. – Ты очень хороший парень! И ты мне нравишься! Но….
– Что – но?
– Но информация, которую ты стремишься выведать у меня, настолько секретная, что если кто-то узнает о нашем с тобой разговоре, командир может пойти на то, чтобы произвести полную санацию Звездной Академии!
– Санация? Это что, что-то типа дезинфекции?
– Не совсем…. В целях сохранения секретности Дита может приказать уничтожить весь набор!
– Всех?
– Всех, до единого!
– А как же ты?
– Ну, меня, как видишь, она пока оставила в живых!
– Ты хочешь сказать, что твоя жизнь ценнее жизней пятидесяти человек?
– Нет, я хочу сказать не это! Моя жизнь «весит» столько же, сколько «весит» жизнь любого из вас. Но секреты – они иногда бывают бесценными! Секреты могут оказаться ценными, чем жизнь пяти десятков звездных рекрутов. Да что тебе говорить! Вспомни – нацисты во время второй мировой войны в целях сохранения важных тайн расстреливали до тридцати тысяч человек! А тут – жалкая горстка людей, которые для родных все равно уже погибли!
– Значит…. Мы никогда не вернемся на Землю?
– Ну почему же…. Кое-кто сможет это сделать….. Со временем. Но не все. Выживают немногие, увы.
– Я это уже успел заметить! Ты говоришь о «санации» так уверенно, словно знаешь, что все будет именно так. Приходилось видеть, или участвовать?
Заречнев ничего не ответил, сел обратно на кровать, сцепил пальцы рук, наклонился вперед. Вся его поза словно говорила – «понимай, как знаешь, но я тебе больше не скажу ничего»!
– Кто же ты такой…. – отворачиваясь от Александра, вполголоса, словно спрашивал у самого себя, сказал Тарновский. – Кто ты такой….. На инопланетных авиасимуляторах летаешь. Знаешь секретные коды самого командира, не боишься незнакомых зверей…. Похоже, что ты вообще ничего не боишься…. Так? То ты не можешь дойти от казармы до столовой, то вдруг начинаешь сражаться так, словно в тебя вселился демон – хитрый и сильный.
Странный ты человек, Запрягаев. Странный и опасный! Опасный, потому что – непредсказуемый!
Вот что, земляк! Дуй-ка ты в свою комнату! Я вижу, что ты вроде вполне оклемался, так иди – по добру, по здорову! О нашем разговоре я, разумеется, никому и ничего не скажу, но и ты будь любезен, сделай вид, что мы с тобой почти не знакомы! Лады?