На одном из мужчин была кожанка; тусклый блик светился на его рукаве, ломаясь у локтевого сгиба, и в первый момент Алексей подумал: “Наши! Чекисты!..”
Тотчас же мысли вихрем закружились у него в голове: почему они здесь? Что случилось?.. Неужели Оловянников еще каким-то путем обнаружил явку мадам Галкиной и уже ликвидировал ее? Зачем?! Теперь все, что с таким трудом удалось сделать: влезть в доверие к Рахубе, найти явки, прилепиться к Шаворскому, стоять на самом пороге большого контрреволюционного подполья, — все летит к дьяволу! Вот тебе и Оловянников — “легендарный оперативник”! Да и засада какая-то неумная: почему на улице, почему не в квартире?
— Кто такой, я спрашиваю? — повторил мужчина в кожанке.
— Да вы сами-то кто? — угрюмо отозвался Алексей.
— Чека, попрошу документы!
Слепящий луч электрического фонарика уперся в лицо Алексею, он невольно прикрылся ладонью.
— Эге, — проговорил один из стоявших перед ним людей, — так я его уже видел. Это ж наш! Шо ты, тут ходишь, хлопче?..
Неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не было сказано этих слов. Алексей, возможно, назвал бы себя: все в нем кипело от досады на Оловянникова. Теперь же его будто ударило: “Провокация!..”
В Одессе его знали только три чекиста: Инокентьев, Оловянников и тот, что однажды приехал к Синесвитенко, — Царев. Никого из них здесь не было.
“Липа!” — мелькнуло в голове.
В одно мгновение ему припомнились и убегающий взгляд Рахубы и сладенькая прощальная улыбочка Шаворского, и стало понятно, почему так глух и неприветен дом мадам Галкиной: встреча на углу была специально подстроена!
“А, гады!.. Ну, ужо вам!..”
Еще в Херсоне, на пару со своим лучшим другом Федей Фоминым, под руководством следователя угрозыска Петра Константиновича Буркашина, бывшего матроса и циркового борца, постигал Алексей хитрые премудрости известной японской борьбы “джиу-джитсу” и много преуспел в ней. В сложных перипетиях чекистской работы у него было достаточно случаев проверить и отточить на практике усвоенные у Буркашина приемы…
Брызнув стеклом, фонарь ударился о стену, рука, державшая его, повисла плетью, а бандит, утробно икнув, повалился на тротуар, сбитый жестоким ударом под ложечку. Боясь промахнуться во мраке, Алексей только отшиб второго бандита плечом и бросился бежать вдоль улицы.
— Стой! — заорали сзади. — Стреляю!
Алексей бежал пригнувшись, резко менял направление, ждал выстрелов. Чувствуя, что оторвался от преследователей, он выдернул браунинг и трижды выпалил по ним, беря прицел чуть выше, чем следовало: где-то в глубине души у него все-таки копошилось сомнение — вдруг это действительно свои?..