— Приличней не нашел, — усмехнулся Юрий.
— А ты искал? С ума сойти, мне же теперь люди руки не подадут!
— Смотря какие люди.
— Интеллигентные! Господин Шпак, доктор Коробов!
— А, те, возможно…
Вскоре Юрия назначили политкомиссаром района. И странное дело: люди, как и раньше, подавали руку старому Литвиненко. Доктор Коробов даже заявил ему как-то:
— Если большевики, Сергей Федорович, похожи на вашего Юрку, то еще не так скверно!
И одна эта фраза совершила переворот в душе бывшего чиновника городской управы. Сын вырос в его глазах, а партия, к которой он принадлежал, обрела право на существование. Даже узнав, что под влиянием брата Галина вступила в создававшуюся в городе ячейку Коммунистического Интернационала молодежи, он не стал возражать, а только проворчал:
— И девчонку совратили. Сумасшедшее время!..
Для Галины наступили удивительные дни, пожалуй, лучшие в ее жизни. Она устроилась работать в типографию на должность корректорского подчитчика. Из гимназии ушла, да и сама частная женская гимназия скоро закрылась. У новых друзей по ячейке не было ничего общего с ее прежним окружением. Они мечтали о мировой революции, о светлых городах, построенных для всех, о “царстве социализма”, и мечты эти были реальны, потому что люди, окружавшие теперь Галину, были людьми простыми, без затей, знавшими, почем фунт лиха. Здесь она не имела поклонников, здесь были товарищи. Они не рассуждали о “жертвенности во имя свободы”. Никто не думал “жертвовать”, все чего-то хотели от жизни, предъявляли ей простые и высокие требования, и каждый был готов отстаивать эти требования, не помышляя о смерти, но постоянно готовый к ней. Галина жила, как в хорошем сне, жадно проникаясь новизной этих отношений и восторженной верой в революцию. Было много митингов, были бессонные ночи в дружине самообороны, была агитационная бригада, в которой Галина пользовалась популярностью как чтец-декламатор и исполнительница украинских песен под гитару…
А потом все это оборвалось грубо и сразу.
Город заняли петлюровцы.
Юрий ушел с Красной Армией. Родители эвакуироваться не могли: мать тяжело болела, — и Галина не решилась оставить их…
Гайдамаков привел колбасник по фамилии Маушко. Месяц назад он был арестован районным политкомиссаром Литвиненко за злостную спекуляцию. Красные не успели вовремя расстрелять его. Теперь Малушко сводил счеты.
Это был звериной силы человек, с багровым лицом и голым черепом. Гайдамаками командовал бородатый одноглазый хорунжий, от которого горько разило сивушным перегаром и лошадиным потом.