Пустырь был черен. В домах погасли последние огоньки.
А запах становился все отчетливее, все гуще. И вдруг приутихший было ветер швырнул в лицо теплую удушливую горечь дыма…
— Теперь чуешь? — возбужденно прохрипел Микоша. — Началось!..
Алексей вскочил, бросился к пролому.
Со стороны моря быстро розовел воздух, и на его фоне проступили четкие контуры здания с косой висячей галереей зерноподъемника. Темнота над ней шевелилась, меняла очертания, и с каждой секундой все заметнее было, что это не темнота, а дым, плотной массой текущий к небу…
Алексей еще не верил, еще надеялся на что-то. Но тут, на мелкие осколки дробя тишину, во дворе элеватора тревожно и часто забился пожарный колокол…
Все смешалось в голове у Алексея. Из сумятицы мыслей выплыла одна, страшная в своей неопровержимости: предательство!.. Оловянников не узнал о готовящемся поджоге. Предупреждение Алексея не дошло до него!..
Что же теперь делать? Бежать спасать то, что еще можно спасти? А Микоша?
Припав к пролому, Микоша жадно смотрел вверх, туда, где над крышей элеватора вырывались языки пламени.
Зарево уже заметили в разных концах города. Где-то поблизости заревел фабричный гудок. Ему отозвались гудки с Пересыпи и с вокзала. Ударили в набат на колокольне женского монастыря, и густой протяжный звон разнесся над спящей Одессой.
— Пора! — Микоша оторвался от стены. — Сейчас второго петуха пустим! Они у нас побегают!
— Погоди! — выговорил Алексей.
Он еще не представлял, что будет делать. Знал только, что Микоше надо помешать…
— Чего годить? Самое время! Где бадейка?
Он нашел бидон, схватил его и приказал:
— Айда за мной! Живо!..
— Да погоди же ты!..
Микоша только рукой махнул.
Пламя осветило пустырь и груды строительного мусора. Микоша длинными скачками бежал к стоявшим поодаль домам.
Путаясь в рваной подкладке пиджака, Алексей нашарил браунинг во внутреннем кармане.
В голове мелькало: “Нельзя! Знают, что мы вместе, догадаются…” Но раздумывать не было времени: Микошу надо было остановить во что бы то ни стало.
…Посреди пустыря, оскальзываясь на мелкой щебенке. Алексей настиг его и сграбастал за плечо.
— Стой!
— Скорее! — Микоша взмахнул бидоном. — Пока не всполошились…
— Стой, тебе говорят!
— Ти-ха! Очумел, что ли?!
— Брось бидон!
Это было лишнее: следовало стрелять, не мешкая.
— Ты что, парень?!
Микоша рванулся, высвободил плечо, но Алексей тотчас опять схватил его. Крикнул, задыхаясь:
— Бросай по-хорошему, бандитская морда, убью!..
Микоша отшатнулся. Было уже совсем светло. Он увидел браунинг. И все понял.
— Ты?! — хрипло выдавил он. — Ты?!