Всё еще кусая губу — как бы не поранилась! — она вздохнула и с тревогой заглянула мне в глаза.
— Я думал, все увёртки остались в прошлом? — тихо спросил я.
Борясь с какой-то внутренней дилеммой, Белла опустила взгляд. И вдруг замерла, вытаращив глаза. Лицо её впервые за весь вечер исказилось от страха. Она громко ахнула:
— Ты спятил?!
Я запаниковал. Что такое? Чем я её напугал?
Она завопила: — Сбавь скорость!
— Да в чём дело? — Я никак не мог понять, что её ужасало.
— Ты гонишь сто миль в час! — продолжала кричать она. Бросив взгляд в окно, Белла съёжилась при виде скорости, с которой уносились в темноту деревья по сторонам дороги.
Она вопит от страха из-за такой мелочи, как сто миль в час?!
Я закатил глаза: — Белла, успокойся!
— Ты пытаешься нас убить? — взвизгнула она.
— Ничего с нами не случится! — заверил я.
Белла постаралась восстановить дыхание, и когда через несколько мгновений она снова заговорила, то голос её звучал немного ровнее:
— Куда ты так несёшься?
— Да я всегда так езжу.
Я заглянул ей в глаза — они были круглыми от страха. Я развеселился: нашла, чего бояться, право слово!
— Смотри на дорогу! — снова завопила она.
— Я никогда не попадал в аварию, меня даже не штрафовали ни разу! — усмехнулся я и постучал себе пальцем по лбу. У меня как-то не укладывалось в голове, что я мог теперь шутить с ней о чём-то столь необычном и запретном для посторонних, и это веселило меня ещё больше. — У меня же здесь встроенный детектор радаров!
— Очень смешно, — съязвила она, голос её звучал скорее испуганно, чем рассерженно. — Чарли полицейский, если ты помнишь. Я воспитывалась на уважении к правилам уличного движения. К тому же если ты разобьёшь свой Вольво в лепёшку о какое-нибудь дерево, то, скорее всего, просто встанешь и пойдёшь дальше.
— Вполне вероятно, — повторил я и рассмеялся — на этот раз без юмора. Да, в случае аварии последствия для нас будут разными. Неудивительно, что она боялась, каким бы умелым водителем, да ещё со сверхспособностями, я ни был. — Но ты так не сможешь.
Со вздохом я сбавил скорость до черепашьей — восемьдесят миль в час. — Довольна?
Она покосилась на спидометр. — Почти.
Как, всё равно слишком быстро?!
— Ненавижу медленно ездить, — проворчал я, но позволил стрелке спидометра съехать вниз ещё на одно деление.
— Это, по-твоему, медленно? — спросила она.
— Хватит комментировать мою езду, — отрезал я. Сколько раз она уже уклонялась от ответа на мой вопрос? Три? Четыре? Неужели её догадки так ужасающи? Я должен был знать — и немедленно! — Я всё еще жду, когда же ты приступишь к рассказу о своей последней, свеженькой теории.