Штурман лейтенант Швецов еще и еще раз сверял по карте боевой курс.
— На потолке пойдем, — предупредил Фокин. — Метеобог принял обличие метеодьявола, погоды не дает.
Стрелок-радист старшина Лукичев и воздушный стрелок младший сержант Белов проверяли пулеметы.
— Пулеметного огня не открывать, — предупредил Фокин.
— А если «мессеры» полезут на нас? — спросил Белов.
— Ну если уж точно полезут, тогда срезать их!
Взлетели ровно в 21 час. Жаворонков, как всегда, провожал бомбардировщики в дальний путь. Летчики и штурманы с любовью называли его «крылатым комиссаром», зная, что свою службу в авиации он начинал политработником, а теперь командует военно-воздушными силами ВМФ.
Капитан Каспин оказался близок к истине: ДБ-3 в первые же минуты после взлета врезались в толщу густых облаков. Моторы гудели с надрывом, пробивая облачность. Высота пять тысяч метров… Пять тысяч пятьсот… Шесть тысяч… Выше машина не лезет.
«Вот тебе и на край света махнем!» — вспомнил Фокин слова техника самолета Солобанова.
Облака клубились повсюду, казалось, им нет конца. Придется идти на такой высоте. Не возвращаться же!
Потянулись томительные минуты полета в сплошной темноте. Самолет бросало из стороны в сторону, чувствовалось, что внизу бушевал шторм.
Над Штеттином сразу изменилось все: беснующиеся в дикой пляске лучи прожекторов, колышущиеся края темного неба, красно-желтые сполохи от залпов батарей, шапки разрывов снарядов на пути. Подняться бы. повыше — до семи тысяч метров, но моторы не тянут. Слишком велика нагрузка, на внешней подвеске висят ФАБ-250, сопротивление воздуха из-за них больше, вот мощности и не хватает.
— До цели двадцать минут, — сообщил Швецов.
— Дойдем! Ведь рукою подать, правда, Герман?
— Правда, Афанасий Иванович. — согласился Швецов.
Первое огненное кольцо прошли благополучно. И вот второе, более мощное, охватывающее большую полосу по глубине на подступах к Берлину. Сплошная стена голубовато-молочного света от десятков прожекторов и четко видимые вспышки рыжих шапок, быстро сносимых ветром в сторону. Зато нет ночных истребителей, они боятся попасть под огонь собственных зениток.
Совсем неожиданно в районе Берлина оказалась хорошая погода. Черно-синее небо было все в звездах, и лишь кое-где проплывали клочкастые облака. Городские кварталы просматривались довольно ясно, блестела под луной извилистая лента реки Шпрее. То тут, то там виднелись зарева пожаров — горели здания.
— Огни мести! — воскликнул Фокин. — Наши зажгли.
Он вел четвертое звено, а три первых уже отбомбились и возвращались в Кагул.