Ему казалось, что еще минута, и он потеряет сознание от жары и слабости. Наконец, дверь в комнату с чистым бельем отворилась и в дверном проеме появился незнакомый вертухай.
— Ну, давай, по-быстрому, некогда мне тут с тобой, — сказал он.
Князь быстро натянул на себя мокрую одежду. Контраст температур был чудовищный. После жары парной холод этой комнаты его поразил. Здесь было почти так же холодно, как в оставленной им камере.
Вдоль стен стояли огромные коробы из толстой проволоки, уже набитые грязной одеждой, принесенной зеком-шнырем из коридоров, идущих параллельно друг другу. Грязной одежды было много. Странно, что он не видел других заключенных. То ли тут это было правилом, чтобы заключенные «ШИЗО» не имели возможности встречаться друг с другом, то ли такую одиночную помывку ему устроил Семен.
Банщик, сурово оглядев одетого в чистое Князя, приказал вдруг:
— Лезь!
И указал на огромный проволочный короб с грязной зэковской одеждой, от которой шла невообразимая вонь.
Поняв, что ситуация под контролем и все развивается по обещанному сценарию, Князь направился к коробу. Уголком глаза он увидел, как из короба с чистой одеждой охранник вытаскивает труп человека в такой же, как у него, Князя, чистой «шизоидной» одежде. Это и был тот «жмурик» из морга, о котором говорил Семен.
Преодолевая отвращение, Князь юркнул в грязное и вонючее месиво отвратительных, окровавленных, облеванных обносков.
Еще мгновение, и короб покатился на колесах из комнаты-раздевалки в коридор, по коридору — дальше, преодолевая мелкие неровности, потом по спуску, — вероятно, короб, вкатился в кузов машины.
Минута тишины. Урчание двигателя. И машина тронулась.
От души отлегло.
"Неужели выбрался?" — подумал Князь.
ОСТОРОЖНОСТЬ — ОРУЖИЕ ОХОТНИКА
"Неужели выбрался?" — подумал Князь, выбираясь из вонючего месива грязного зэковского белья.
Дышать в фургоне было нечем. Казалось, все испарения спрессованных заскорузлых кальсон и рубах, собранных с нескольких корпусов СИЗО, словно ждали момента, когда Князь, перестав прикрывать рукавом чистой рубахи лицо, выберется наружу и вдохнет все, что скопилось в узком пространстве между тюками белья и брезентовой крышей фургона.
В другом конце фургона послышалось какое-то шевеление, возня. Князь насторожился. Вытянул из пояса тонкое лезвие заточки, поудобнее взял его в сложный замок из пальцев и ладони, — резкое размашистое движение руки, и горло противника будет располосовано по гордовы хрящи. Сквозь узкие окошки в брезенте под самой крышей пробивался скупой свет, позволивший рассмотреть красную рожу человека, вылезавшего из тюков грязного белья.