И минуты не прошло — портье вернулся.
— Все в порядке, сэр, — сказал он. — Вы можете туда подняться. Это на втором этаже.
Джонатан не захотел подниматься на лифте. Двустворчатая дверь красного дерева, с номером из до блеска начищенной меди, с двумя сейфовыми замками и глазком посередине, находилась в фасадной части дома. Джонатан пригладил волосы и позвонил. Он заставил себя смотреть прямо в глазок спокойно и уверенно. Из квартиры не доносилось ни звука, и, пока он ждал, массивная дверь, казалось, разрасталась, превращаясь в устрашающую баррикаду, преодолеть которую мог пытаться лишь самонадеянный идиот. На какой-то миг, вообразив, как некий огромный глаз рассматривает его в дверной глазок, Джонатан с трудом поборол порыв тут же, немедленно сбежать. Но послышались негромкое звяканье дверной цепочки, звук отпираемого замка, и дверь отворилась.
С того момента, как он решил зайти в эту квартиру, Джонатан был слишком занят сочинением своей легенды и не очень-то задумывался о мисс Бизли. Само слово «экономка» вызывало в воображении прилично одетую женщину средних лет, в худшем случае довольно строгую и надменную, в лучшем — вежливую, болтливую, готовую помочь. Реальность же оказалась такой неожиданной и странной, что он даже вздрогнул от удивления и тут же покраснел оттого, что так явно выдал себя. Женщина была малорослой и очень худой, с прямыми золотисто-рыжими волосами, седыми у корней и явно крашеными. Они словно сверкающий шлем облекали голову и спускались до самых плеч. Ее бледно-зеленые глаза были огромны и посажены неглубоко в глазницах, нижние веки вывернуты и налиты кровью, так что казалось, глазные яблоки плавают в открытой ране. Лицо поразительно белое, с испещренной бесчисленными мелкими морщинками кожей; только на высоких скулах кожа была натянута так туго, что казалась тонкой, хрупкой, как бумага. И резким контрастом на этой белой, лишенной косметики коже — ярко-красной узкой полосой вульгарно накрашенный рот. На женщине были туфельки на высоких каблуках и кимоно, а на руках она держала крохотную, почти безволосую собачку с выпученными глазами. На шее у собачки сверкал украшенный драгоценными камнями ошейник. Несколько секунд женщина стояла, прижимая собачку к щеке, и молча разглядывала Джонатана.
Тщательно выпестованная уверенность Джонатана стремительно испарялась.
— Простите, пожалуйста, за беспокойство, — произнес он, — дело в том, что я — друг мисс Кэролайн Эмфлетт. Я хотел бы ее разыскать.
— Ну здесь-то вы ее не найдете.
Голос, который он сразу же узнал, был неожиданным для такой хрупкой женщины — глубокий, хрипловатый, вовсе не неприятный.