— Ну хорошо, — произнес он слегка подавленным голосом. — А что скажете про его руки? Вы их видите?
— Да, он держит руль. Руки лежат на руле.
— Вы не видите ничего необычного? На пальцах, например?
— Нет.
— Нет?
— А часы на руке есть?
— Часы? Да.
— Какой марки?
— Этого я не вижу, но вижу ремешок.
— Какого он цвета?
— Он черный.
— А на какой руке? На правой или на левой?
— На правой. Да, на правой.
— Хорошо. А во что он одет, вы можете описать?
— Я вижу только рубашку. Темную. Это темно-синяя фуфайка.
Маккалеб больше не знал, о чем еще спрашивать Джеймса Нуна. Откровенное разочарование в том, что ему не удалось добиться главного, рассеивало его внимание. В голову пришла мысль, о которой он забыл.
— А ветровое стекло, Джеймс? На нем есть что-нибудь? Может, наклейка?
— М-м, нет, кажется. Я ничего такого не вижу.
— Хорошо. Посмотрите, пожалуйста, на зеркало заднего вида. На нем ничего нет? Возможно, что-то привязано или прицеплено? Какая-нибудь безделушка?
— Нет, ничего такого я не вижу.
На этот раз Маккалеб просто рухнул на свой стул. Это была полная, катастрофическая неудача. Во-первых, они потеряли этого человека в качестве свидетеля в суде, покончили с потенциальным подозреваемым в убийстве, а получили лишь детальное описание бейсбольной кепки водителя и его новехонького «чероки». Последнее, что оставалось, это «посмотреть», как машина уезжает на большой скорости, и попробовать прочитать задние номера.
— Хорошо, Джеймс, давайте промотаем пленку до того момента, когда автомобиль проезжает мимо вас и вы «снимаете» типа, по которому тюрьма плачет.
— Хорошо.
— Увеличьте его задние номера, вы их видите?
— Нет. Эти тоже закрыты.
— Чем?
— Вроде полотенцем, или футболкой. Мне трудно сказать. Так же как спереди.
— Увеличьте «картинку» еще. Не видите ничего необычного на заднем бампере?
— М-м, нет.
— Никаких наклеек? Может, название автосалона?
— Нет. Ничего такого.
— А на ветровом стекле? Никаких наклеек?
Маккалеб и сам слышал в собственном голосе нотки отчаяния.
— Нет. Там нет ничего.
Посмотрев на Уинстон, Маккалеб покачал головой. Уинстон сделала какой-то знак руками.
— Хочешь пригласить художницу?
Уинстон, качнув головой, показала на себя.
— Ты уверена?
Уинстон снова качнула головой.
Маккалеб вновь обратился к Нуну, хотя в голове у него барабанила одна мысль: как он мог проиграть в игре, которую должен был выиграть.
— Джеймс, в следующие несколько дней обдумайте, пожалуйста, еще раз, что вы видели в ночь на двадцать второе января. Если вспомните что-то новое, позвоните следователю Уинстон, договорились?