-- Теперь правильно замесил?
-- Да, -- говорит Кеш. -- Я бы потерпел. Не беспокоит нисколько.
Мы распускаем лубки и медленно льем цемент ему на ногу.
-- Поаккуратней, -- говорит Кеш. -- Постарайтесь на него не пролить.
-- Да, -- говорю я.
Дюи Дэлл отрывает от свертка кусок газеты и вытирает с крышки цемент, капающий с ноги Кеша.
-- Ну как?
-- Приятно, -- говорит Кеш. -- Он холодный. Приятно.
-- Лишь бы помог тебе, -- говорит папа. -- Я прошу у тебя прощения. Я этого не мог предвидеть, и ты не мог.
-- Приятно, -- говорит Кеш.
Размотаться бы во времени. Вот было бы хорошо. Хорошо бы, если можно было размотаться во времени.
Мы накладываем лубки, стягиваем веревкой, и зеленоватый цемент густо выдавливается между веревками. Кеш молча смотрит на нас глубоким вопросительным взглядом.
-- Будет держать ее, -- говорю я.
-- Да, -- говорит Кеш. -- Спасибо
Потом мы все оборачиваемся на повозке и смотрим на него. Он подходит по дороге сзади -- спина деревянная, лицо деревянное, движутся только ноги. Подходит без единого слова, -- светлые глаза тверды, длинное лицо угрюмо, -- и лезет в повозку.
-- Тут холм, -- говорит папа. -- Придется вам вылезти и пешком пройти.
ВАРДАМАН
Дарл, Джул, Дюи Дэлл и я поднимаемся на холм за повозкой. Джул вернулся. Он пришел по дороге и влез в повозку. Он шел пешком. У Джула больше нет коня. Джул -- мой брат. Кеш -- мой брат. Кеш сломал ногу. Мы залепили Кешу ногу, чтобы не болела. Кеш -- мой брат. Джул тоже брат, но у него нога целая.
Теперь их пять в вышине, высокими черными кружками.
-- Дарл, а где они ночью бывают? -- спрашиваю я. -- Когда мы ночуем в сарае, где они бывают?
Холм уходит в небо. Потом солнце показывается из-за холма, а мулы, повозка и папа идут по солнцу. На них нельзя смотреть, медленно идут по солнцу. В Джефферсоне он красный на рельсах, за стеклом. Рельсы блестят и бегут кругом, кругом. Дюи Дэлл говорила.
Ночью я узнаю, где они бывают, когда мы в сарае.
ДАРЛ
-- Джул, -- говорю я, -- ты чей сын?
Ветер потянул от сарая, поэтому мы поставили ее под яблоней, где луна рисует кружевную тень листвы на длинных спящих стенках, а за стенками она иногда разговаривает -- невнятным тихим журчанием, таинственным бульканьем. Я позвал Вардамана послушать. Когда мы подошли, с него соскочила кошка с серебряным глазом и серебряным когтем и шмыгнула в тень.
-- Твоя мать была лошадью, Джул, а кто был твой отец?
-- Врешь, паскуда.
-- Не обзывай меня.
-- Врешь, паскуда.
-- Не обзывай меня, Джул. -- Под высокой луной глаза его похожи на клочки белой бумаги, прилепленные к продолговатой дыне.