— Вспомни книги, — сказала она. — Сколько раз ты читала, как кто-нибудь открывает дверь своего дома и находит на крыльце плачущего младенца в пеленках с приложенной к нему запиской?
— Ни разу, — сказала я. — Мне не попадалось ни одной такой книги. Правда, я не так уж много их прочла.
— Говорю тебе, это обычное дело. Можешь мне поверить.
И я сказала, что верю, но при этом подумала, что она свихнулась.
Однако все решала она, я же была всего лишь курьером. Я подошла к дому и осторожно заглянула в окно гостиной: твой дед читал книгу, сидя в старом кресле рядом с маленькой рождественской елкой, ветви которой едва выдерживали тяжесть елочных игрушек. Он пока не подозревал о грядущих больших переменах в своей жизни. Я положила тебя на крыльцо, готовясь постучать и сразу уехать. Но тут я подумала: уехать куда? Обратно в Эшленд? К «Антрекоту», чашкам кофе, арбузам и прочему, когда там уже не будет Люси, которая должна была вскоре вернуться домой? А поскольку в Эшленде уже знают, что я увезла тебя у них из-под носа, нетрудно догадаться, какой меня встретит прием. В тот момент я сделала выбор. Еще до того, как твой дед подошел к двери, у меня возникло это чувство: отсюда я никуда не уеду.
Я постучала и стала ждать. Ожидание казалось очень долгим, но это была та самая необходимая пауза, промежуток времени между концом одной жизни и началом другой. Я ждала появления твоего деда. Он тогда был еще вполне молодым мужчиной — чуть постарше, чем я сейчас. Он открыл дверь и оценил ситуацию. Неизвестная ему женщина с неизвестным ребенком на руках. Я не сразу нашлась что сказать, он тоже. Где-то с минуту мы просто смотрели друг на друга. И я поняла, от кого Люси достались ее зеленые глаза. Потом я повернулась так, чтобы он мог лучше разглядеть тебя. И он улыбнулся. Клянусь, один лишь взгляд на тебя вызвал у него улыбку.
— Ваша дочь… — сказала я, и это были мои первые слова, обращенные к нему. — Это ее ребенок.
Поразительно, как много всего сразу может выдержать человек. Передо мной стоял мужчина, не имевший весточки о своей дочери в течение целого года, после чего к нему пришла странная женщина с младенцем и заявила, что это ребенок Люси. Как он смог перенести такое известие и не обратиться тут же на месте в груду пепла, было выше моего понимания. Впрочем, Эдмунд был особенный: он догадался обо всем в первый же момент. Ему многое довелось повидать и пережить. И вот явились мы с тобой. На улице быстро холодало, и он пригласил нас в дом, где заварил чай и выслушал мою историю. Стараясь ничего не упустить, я рассказала ему о Люси, об Эшленде и о тебе. Я сказала, что она скоро прибудет вслед за нами, через день или два, когда окрепнет после родов и проконсультируется с врачом.