Похоже, ты так и не успел достаточно повзрослеть в его глазах. Но он, безусловно, хотел, чтобы ты узнал всю правду, а это желание было для него нехарактерно. Я в жизни не встречала большего фантазера, чем Эдмунд. Вот уж кто был мастер сочинять истории! Этим он напоминал мне кое-кого из стариков в моих родных местах. Спору нет, фантазия придавала ему обаяния. Однако вызвано это было в первую очередь его неспособностью принять правду собственной жизни, связанную с очень тяжелыми воспоминаниями. Я немного психолог, то есть я являюсь психологом примерно в той же мере, в какой Эл Спигл является врачом. Я умею быть убедительной. Но мне потребовалось немало времени, чтобы научиться обуздывать его воображение. Это заняло годы. Но и теперь я не могу решительно утверждать, что это мне удалось. Время от времени он выдавал сказки про то, как Люси под другим именем поступила в труппу бродячего цирка, или как она сбежала на Кубу, или еще что-нибудь в том же духе. Однажды субботним вечером — ты знаешь, какими тоскливыми бывают порой субботние вечера, — мы с Эдмундом валялись на диване, совершенно измотанные и опустошенные. Тебе тогда было семь лет. В те дни у нас все не ладилось: ты чем-то болел, у Эдмунда вышла заминка с продажей очередного дома, а тут еще зарядил дождь. Лил дождь, но при этом светило солнце, пробиваясь сквозь разрывы в тучах, и он вдруг сказал:
— Где-то смеется мартышка.
— Что такое? — встрепенулась я.
Он повторил:
— Где-то смеется мартышка. Это значит…
— Я знаю, что это значит, — сказала я. — Так люди говорят о слепом дождике.
— Верно.
— Я ни от кого не слышала этих слов за пределами моего города.
— То есть Эшленда.
Я кивнула, и мы переглянулись, как случается с людьми в подобных ситуациях. К тому времени я отрастила длинные волосы, а он потерял большую часть своих. Он носил очки в стиле Бенджамина Франклина и козлиную бородку, что делало его похожим на психоаналитика. Однако он был риелтором. В жизни не видела человека, чей род занятий так не соответствовал бы его внешности.
С минуту он раздумывал, а потом сказал:
— Я полагаю, эшлендцы не единственные люди, кто так говорит.
— Разумеется, — сказала я. — Ты наверняка услышал это во время круиза на океанском лайнере, а может, путешествуя по Саудовской Аравии или еще где-нибудь.
— Или в то лето, когда я работал на устричной ферме, — сказал он. — Среди прочих батраков там вполне мог оказаться выходец из Эшленда.
— Не исключено, — согласилась я. — Но раз уж ты сам поднял эту тему — я имею в виду Эшленд…
— Это ты ее поднимаешь, — сказал он.