– Джозеф был против строителей. Он их в принципе не любил.
– Но где же тогда жить людям?
– Все так думают. Джозеф был идеалистом. Он хотел, чтобы все, что строят, было красиво. И боролся за свои принципы. Он был очень упрямым.
Она выстраивала для него мавзолей. Я прервал панегирик, чтобы попросить чек. Ей не понравилась цена, и она попыталась ее снизить. Я не поддавался, и в конце концов она уступила. Богатые все одинаковы.
– И последнее, – сказал я. – Если я правильно понимаю, ваш отец является владельцем газеты?
– Он контролирует половину периодических изданий в стране, – ответила она не без гордости.
– Тогда мне непонятно: неужели вы не можете попросить его попридержать редакторов, замять эту историю?
– Джек Парланд никогда не затыкал людям рты.
– Даже с целью защиты своей семьи?
– Особенно с целью защиты своей семьи. Я одна из семи детей осталась жить в этой стране, остальные не смогли быть рядом с ним. Кроме того, ему не нравился Джозеф. На самом деле, он так и не простил мне этого замужества. Предполагалось, что я навсегда останусь рядом с отцом. Любимая папина дочка.
Губы ее искривились в тонкой улыбке, бледные щеки порозовели, голубые глаза заблестели от наплыва сильных чувств, которые я не мог до конца понять: что-то между стыдом и гордостью, злостью и горем.
Выйдя на улицу, я позвонил Дэйву Доннли.
– Что тебе нужно, Эд?
– На данный момент банковские сведения о Питере и список его телефонных звонков.
– Считай, что они у тебя есть.
– И что сможешь достать по результатам экспертиз.
– Я постараюсь. Меня туда больше не допускают, но… у меня есть свои каналы.
– Инспектор Рид…
– Инспектор Рид играет в политику со старшим офицером Кэйси. Рид не станет влезать в неприятности.
– Объясни мне кое-что, Дэйв. Томми Оуэнс сказал, что Толстяк Халлиган отдал ему пистолет уже после того, как были использованы две пули. Это ведь бросает тень на Халлиганов?
– Кэйси сделает все, чтобы не втягивать Доусонов и Халлиганов в одно дело. К тому же пистолет очень кстати исчез.
– Пистолет – что? «Глок-17»?
– Где-то в недрах Технического бюро в Финикс-парке. Баллисты поработали с ним, положили в мешок и приклеили бирку. А потом он как в воду канул.
Повисла долгая пауза. Наконец Дэйв заговорил хриплым, гортанным голосом:
– Я не могу просто закрыть на это глаза, Эд. Если я так поступлю… значит, я такой же плохой, как они.