– Что должен был делать Ральф?
– Выполнять всю черную работу во время операции. Кроме того, он тайком оборудовал в подвале дома матери мастерскую, где собирался переплавить драгметаллы в слитки, чтобы их можно было спокойно продавать.
– Что вы сделали с орудиями преступления после ограбления?
– Спрятали – там же, у Ральфа в подвале. Разбили цементный пол киркой и закопали. Яму залили бетоном. Насколько я знаю, все по-прежнему там.
Я взял это на заметку, чтобы сообщить Шейле.
– А Чарли должен был заняться сейфом, так?
– Да. Тедди сказал: если сейф вскрыть не удастся, он взорвет чертов ящик. Весь его план состоял из одних «если, то…», «если, это…», «если не так, то так».
– Как вы попали в Фонд?
– За это отвечал Хьюго. Он был крепким и хитрым парнем, как лис, у которого вместо когтей кастеты.
– Как он пробрался внутрь?
– Я не буду говорить о Хьюго.
– Почему?
– Помнишь, что я говорил о призраках? Одни из них опаснее других. К тому же материальнее.
– Тогда скажите, как в дело оказалась замешана девочка.
– Какая девочка?
– Девочка с фотографии. Шанталь Эдер.
– Никогда ее не видел.
– Джоуи!
– Нет, я узнал фотографию. В свое время она была напечатана во всех газетах. Девочка потерялась примерно в то же время, когда мы ограбили Фонд. Это та девочка, правильно?
– Правильно, – сказала Моника.
– Но не она ошивалась вокруг все то время, когда мы готовились.
– О чем вы говорите? – спросил я. – Кто ошивался?
– Тедди был настоящий Крысолов из сказки. Его любили все дети. У него всегда находилась конфетка или игрушка. Таким он был человеком. А один ребенок все время вертелся вокруг нас, вертелся, как мотылек у света. Светловолосый мальчик.
– Как его звали? – спросила Моника.
– Да разве сейчас вспомнишь, – ответил Джоуи. – Кто его знает…
– Я знаю, – сказал я.
Расследование буксовало, потому что отсутствовал ключевой свидетель. Иногда бывает трудно найти человека, а иногда – легче легкого.
– Что вы здесь делаете? – крикнул он.
В душной и грязной комнате царил жуткий беспорядок. На полу валялась одежда и остатки еды, постель была скомкана. Пахло нездоровым, кислым потом. На экране компьютера, перед которым он сидел, мертвенно-бледные и красноватые тона человеческой плоти неожиданно сменились фотографией покатого зеленого холма под голубым небом с редкими облаками.
– Сюда никому не разрешается входить, – сказал он. – Убирайтесь к черту! Оба.
На нем была грязная футболка, рваные трусы, черные носки. На носу сидели очки. Руки дряблые, лицо небритое, ноги, покрытые черными волосами. Когда он повернулся к нам, на его лице отражалось испуганное негодование святого имама, в чью мечеть ворвались мрачные крестоносцы.