– Благодарю вас, миссис Лекомт, – кивнул Спурлок, выслушав сообщение о том, кого она привела.
– Я думала, что могу помочь в переговорах, – сказала миссис Лекомт неожиданно заискивающим тоном.
– Прощайте, миссис Лекомт, – ответил Спурлок и выпроводил ее из комнаты пристальным взглядом.
Затем он обратился ко мне:
– Трудная женщина; но что делать, приходится терпеть – она работала здесь еще до моего рождения. Присаживайтесь, мистер Карл. Нам нужно многое обсудить.
– Спасибо. – Я уселся напротив него. – Шикарное здание у вас, однако.
– Вы никогда не были в Фонде?
– Нет. Что неудивительно, учитывая ваше странное расписание.
– Часы посещений оговорены в завещании мистера Рандольфа, – подал голос Куик, откинувшись со скучающим видом на спинку стула. – Мы не имеем права менять эти условия, как бы нам ни хотелось это сделать.
– Мы просто хранители предметов увлечения мистера Рандольфа и исполнители его воли, – сказал Спурлок. – Он полагал, что искусство должно служить всем, а не только состоятельному классу, у которого полно досуга для посещения музеев. По этой причине количество экскурсий ограничено. Фонд уделяет много времени тому, чтобы научить понимать искусство малообеспеченные слои населения, которые проявляют к прекрасному острый интерес. Это обучение построено на удивительных методах мистера Рандольфа.
– Звучит очень благородно.
– Это действительно благородно, мистер Карл, тем не менее наши методы и деятельность постоянно подвергаются нападкам со стороны привилегированного меньшинства.
– Вы, конечно, читали, Виктор, – сказал Стэнфорд Куик, – о битвах Фонда с соседями. Вы также наверняка слышали, что существует движение, которое, пользуясь текущими экономическими трудностями Фонда, настаивает на его переезде в город и передаче коллекции художественному музею.
– Эти новости печатали на первых страницах газет.
– Да, мистер Карл, – вздохнул Спурлок, – к сожалению, это так. Что подводит нас к причине вашего визита.
– Я просто намекнул Стэнфорду, что, возможно, обладаю информацией относительно недостающей картины.
– Нет, Виктор, – сказал Куик. – Вы выразились конкретнее. Вы говорили о полотне Рембрандта. Единственной картиной Рембрандта, купленной мистером Рандольфом, был автопортрет художника, написанный в тысяча шестьсот тридцатом году и украденный из Фонда двадцать восемь лет назад. Вы имели в виду это полотно?
– Это была картина какого-то парня в шляпе?
– Это полотно находится в вашей собственности, мистер Карл? – спросил Спурлок.
– Нет, – ответил я. – Между прочим, я никогда ее не видел.