– Помню.
– По-моему, случилось то же самое. Думаю, Шанталь похитили, потому что она была идеальным ребенком. Наверняка она сейчас живет припеваючи.
– Кто похитил?
– Кто-то, кому она очень нравилась.
– Хорошо, что вы так думаете.
– Я все время ощущаю ее присутствие, словно она рядом, заглядывает через плечо, заботится обо мне. Именно это я имела в виду, когда говорила, что она моя святая Соланж. Ее нет, но она учит. Шанталь направляет мою жизнь в нужное русло. Благодаря ей у меня есть цель. Меня зачали, чтобы заполнить пустоту. Печально, что из меня не получилось хорошей девочки. Тем не менее я стараюсь. Поэтому в клубе я взяла ее имя.
– Уверен, что она была бы тронута.
– Правда? – Моника ослепительно улыбнулась, словно я похвалил ее волосы. – Надеюсь. Думаю, рано или поздно она даст о себе знать.
– Предполагаете, что после стольких лет Шанталь объявится?
– О, Виктор, я не предполагаю. Я убеждена, что так оно и будет. Как насчет пирога? Я могла бы съесть немного пирога. Здесь его готовят?
– Наверняка, – сказал я.
От меня не ускользнул тот факт, что она не спросила, откуда я узнал имя ее сестры. Моника всю жизнь ждала от нее вестей и, должно быть, мой интерес восприняла как знак свыше. В любом случае я не собирался рассказывать ей о татуировке, особенно после того, как услышал ее причудливые рассуждения о сестре. Представления о Шанталь и без того обжигали ее; мне не хотелось подливать в костер ведро бензина.
Мы заказали пирог. Мне персиковый, ей – черничный с горкой мороженого сверху. Моника была прекрасной даже с синими крапинками на зубах. И печальной. Обычно женская печаль затрагивает некую струнку в моей душе и побуждает к определенным действиям, но с Моникой я не мог поступить как всегда. Мне лишь стало грустно от того, что на ее жизнь столь сильно влияет пропавшая девочка.
Итак, я уверовал, что сестра Моники не имеет ко мне никакого отношения.
Порой я бываю тупее железной балки.
У меня есть толстая красная папка. Иногда она заполнена документами, иногда лежит пустая, но в любом случае то, что находится внутри, не так важно, как сама папка. Я прижимал ее к груди, словно она содержала коды запуска ядерных ракет, или номера телефонов приличных китайских ресторанов, или другую, не менее ценную информацию.
– Что в папке? – спросила Бет, когда мы ждали Терезу Уэллмен в коридоре суда по вопросам семьи.
– Кое-какие сведения, накопанные Филлом Скинком.
– У него есть что-нибудь на Брэдли Хьюитта?
– Он работает над этим.
– Тогда что в папке?
– А вот и наш клиент, – сказал я.