– Значит, мы вместе уйдем из офиса где-то в половине одиннадцатого, это нормально?
– Ты так и не сказала, куда мы пойдем.
– Я знаю куда. До завтра.
* * *
– Виктор Карл у телефона.
– Карл, гнусный сукин сын. Ты занят?
– Да, занят.
– И не можешь встретиться со мной?
– Все зависит от обстоятельств.
– От каких?
– От того, кто ты такой.
– Не узнаешь меня по голосу?
– А, это угадайка! Давай поиграем. У тебя голос как у носорога на охоте. Ты Барри Уайт?[8]
– Почти угадал. Это Макдейсс.
– Тот самый Макдейсс?
– Да.
– Вот дерьмо!
Есть множество людей, которых не хочется слышать поздним воскресным вечером. Например, я не хотел бы, чтобы позвонил онколог, или девушка, с которой занимался любовью полгода назад и с тех пор не встречался, или инспектор дорожной полиции, или морской пехотинец, или мать… ну, лично я не хотел бы услышать свою мать. Но детектив из убойного отдела в этом списке занимает первое место.
Детектив Макдейсс из отдела по расследованию убийств Управления полиции Филадельфии направил меня на улицу в южном конце Грейт-Нортист в нескольких кварталах к востоку от дома Калакосов. Само местоположение давало ключ к разгадке, потому что Макдейсс мне почти ничего не сказал. Он был крупным мужчиной, мало доверявшим мне, что вполне объяснимо, поскольку его работа заключалась в том, чтобы сажать моих клиентов, а моя – в том, чтобы расстраивать его планы при каждом удобном случае. Он не сообщил никаких подробностей, просто дал адрес, но когда я нашел улицу, мне оказалось нетрудно выбрать нужный дом, потому что перед ним толпились зеваки, бегали копы, вспыхивали «мигалки», желтела лента, которой огораживают место преступления, стояли грузовики со спутниковыми антеннами, набитые репортерами, ждущими своего часа. Я удивился, когда не увидел продавцов футболок.
Припарковав машину в двух кварталах от этого балагана, я надел пиджак (нет ничего более неприметного, чем парень в простом синем костюме) и медленно двинулся к эпицентру события – скромному кирпичному дому с открытой бетонной верандой и маленьким газоном всклокоченной травы. На подъездной дорожке виднелся фургон с открытыми задними дверями и чем-то темным и бесформенным на носилках внутри. Когда я подошел, двери фургона захлопнулись. Я облегченно вздохнул, когда машина отъехала. За годы работы адвокатом я повидал достаточно, чтобы знать: мой желудок предпочитает, чтобы я появлялся на месте преступления после убытия трупа в морг.
Подойдя к желтой ленте, я жестом подозвал полицейского в форме, наклонился к нему и как можно более тихо, но весьма разборчиво произнес: