Он замолчал было, однако тут же добавил, презрительно усмехнувшись:
— Видимо, из-за той же «Клюквы».
— Какой еще клюквы? — поначалу даже не понял Турецкий.
— Да той самой, над которой отец так долго работал и которую у него украли.
Почти шокированный подобной наглостью, Турецкий смотрел на Игната.
Крестник! Сын Димы Шумилова и его единственная надежда и опора. Будущий студент Сорбонны… Вот и гадай теперь, где прячется добродетель.
— Ты… ты что, издеваешься надо мной? — с трудом подбирая слова, выдохнул Турецкий. — Неверная информация?.. Деза и клюква? Если уж на то пошло и ты стал таким ушлым, я устрою обыск в твоей комнате, и ты уже отправишься не в Сорбонну, а на зону, где придется посидеть годик-другой за хранение! Врубаешься, надеюсь? Или отправлю на принудительное лечение. Ты что, засранец, этого хочешь?
На его скулах вздулись желваки, стало трудно дышать, но чем больше он злился, тем спокойнее и вальяжнее становился Игнат. Теперь уже в его глазах плескалось откровенное презрение. Да еще, пожалуй, с трудом скрываемая ненависть.
— Ах да, — наконец-то выдавил он из себя, — я совершенно забыл, что вы такой большой милиционер. И устроить можете любой шмон, любой произвол.
— Щенок! — взорвался Турецкий. — И вот тебе мое условие. Или ты идешь к отцу и все ему рассказываешь, после чего кончаешь с наркотиками, или…
И замолчал, начиная понимать, что откровенные угрозы здесь не помогут.
— Что, прямо сейчас идти? — заинтересованно спросил Игнат, не дождавшись окончания фразы.
— Да, прямо сейчас!
— Но сходу решиться на такой шаг… Вы позволите мне подумать?
— Подумай!
— В таком случае я покину вас на пару минут.
— Можешь даже на пять минут.
— Спасибо, дядя Саша, — иронически расшаркался Игнат и тут же скрылся за тиром.
Почти сразу же подошла Настя с тремя брикетами сливочного пломбира в целлофановом пакете. Она была не в себе и смотрела на «дядю Сашу» полными ужаса глазами.
— Ты что, слышала наш разговор? — злясь на себя за несдержанность, мрачно спросил Турецкий.
— Я… совершенно случайно.
— И что?
— Он что… Игнат… действительно наркоман?
— А ты что, не замечала?
— Ну-у, — замялась Настя, — вроде бы что-то замечала в последнее время, но предположить, что он наркоша…
— Наркоша, мать вашу! — взорвался Турецкий. Однако тут же взял себя в руки и уже спокойнее произнес: — Он, кажется, действительно любит тебя, да, любит, и ты… ты смогла как-то повлиять на него?
— Не знаю, — замялась Настя. — Но я… я попробую.
— Уговоры, думаю, не помогут.
— Я знаю, он слишком упрямый, но я…
Она, кажется, приняла решение.