— Ну, говори, зачем тебя к старому нелегкая принесла? — остро прищурился старый князь. — Вы, молодежь, без дела-то не ходите к нам, старикам… Больно деловые все стали…
— По делу, — Дмитрий кивнул.
— За кого хлопочешь-то? За себя, знаю, просить не станешь — больно гордый. Весь в Аристашу, земля ему пухом. — Платон Сергеевич размашисто перекрестился. — Не тяни — кабан вот-вот пойдет.
— Друг у меня из гвардии в армию переводится…
— Помочь остаться что ль? Чем твой приятель проштрафился? Небось по девкам шастал…
— Да нет, дядюшка. Он сам, добровольно желает.
— Не понравилось, стало быть, по дворцовым паркетам расшаркиваться… — пробормотал Вельяминов-старший себе под нос. — Что же — хвалю. Достойный, значит, юноша. А то сейчас все, наоборот, норовят в гвардионусы пролезть, минуя очередь и баллотировку в полку. Как зовут друга?
— Саша… Александр Бежецкий.
— Георгия Сергеича сынок?
— Нет, дядюшка, внук. Сын Павла Георгиевича.
— Пашкин? — ахнул старик. — Мать родная! Неужто Пашкин сынок уже служит? Я ж Пашку еще кадетом несмышленым… Петушков ему дарил, бывало, на палочке… Сколько ж это лет прошло?…
Дмитрий не мешал старому князю предаваться воспоминаниям: он был уверен, что добрый и справедливый старик, на своем веку помогший сотням, если не тысячам людей, подчас ему совсем неизвестных, выручит и сейчас. Тем более что просил для друга сейчас поручик вовсе не хлебную должность или «орденок по случаю» — дядюшка таких заходов не терпел, а память у него была цепкая.
— И что ж твоему дружку надобно? — оторвался Платон Сергеевич от воспоминаний. — В Питере остаться или, наоборот, куда подальше приспичило?
— Наоборот, дядюшка… — вздохнул Дмитрий, отводя взгляд: ему самому было не по душе решение друга, но из двух зол выбирают меньшее. — Он хочет перевода в действующую армию.
— Повоевать, значит, решил, пороху понюхать… Тоже одобряю, — покивал головой старик, поправив огромный лисий треух, съезжающий на породистый нос. — Узнаю военную косточку… И где ж у нас сейчас воюют? В Капской колонии вроде затишье, в американских владениях — тоже… Что-то не припомню я, Митя.
— В Афганистане, дядя.
— Что-о? Что ж ты, курья твоя голова, для друга просишь? Ты что — не понимаешь, что Афганистан этот, будь он трижды неладен, все равно что Кавказ для пращуров наших? Одно дело в честном бою под пули грудь подставлять, а другое — из-за угла, по-подлому нож в спину получить. Ты газеты-то читаешь, племянник? Пусть не выдумывает дружок твой и едет, куда пошлют. Честные офицеры везде нужны, а я на душу грех такой не возьму. И не проси!