— Спасибо, — засмущался Бежецкий. — Сколько стоит?
— Ин ч’аст? — тут же перевел поручик.
— Сад, — улыбнулся афганец.
Это слово Бежецкий знал. Молодой человек прикинул, сколько денег у него в бумажнике, и решил, что легко может выложить бумажку в сто афгани за понравившуюся ему вещь. Но стоило ему вынуть купюру, как улыбка сбежала с лица «приказчика». Он принялся недоуменно бегать глазами с лица Еланцева на Сашу и обратно и съежился, будто бы даже уменьшившись в размерах.
— Я сделал что-то не то? — забеспокоился юноша.
— Конечно! Вы же не торгуетесь.
— Но цена в сто афгани меня вполне устраивает.
— А уж его-то как устраивает! Это же раза в три больше реальной стоимости этой безделушки.
— Ничего не понимаю…
— А тут и понимать нечего. Торговаться при купле-продаже на Востоке — один из свято чтимых обычаев. Это и развлечение, и правило хорошего тона. Отказываясь торговаться, вы его просто-напросто оскорбляете, демонстрируете неуважение… Да что там неуважение — презрение.
— Хорошо… Пусть будет… Десять!
— Дах, — невозмутимо перевел поручик.
Абдулла тут же просиял:
— Навад!
— Девяносто.
— Двенадцать! — внезапно почувствовал азарт Александр. Действо начинало ему нравиться, напоминая игру.
— Дуаздах, — гортанно выдохнул «переводчик».
— Х-хаштад!..
* * *
Уже перед самым выходом Саша споткнулся глазами о пару высоких шнурованных ботинок никогда ранее не виданного им фасона: щедро усыпанные рифлеными резиновыми финтифлюшками, с квадратными носами, на толстенной подошве — они не то чтобы были красивы, скорее уродливы: так может притягивать взгляд страшная, не похожая ни на что морская рыба. Они стояли среди оружия так органично, словно и сами имели отношение к этим смертоубийственным штучкам.
— Что вы там приметили? — тоже остановился рядом Еланцев.
— Да вот… — коснулся пупырчатой черной кожи рукой Александр. — Разве тут и обувь продают?
— А-а-а! — Поручик сцапал один ботинок и повертел в руках. — А это не простая обувь, Саша. Это английский армейский ботинок. Так называемый ботинок спецназа. Он и вправду имеет некоторое отношение к оружию.
Герман едва слышно щелкнул чем-то на ботинке, и из квадратного носа выскочило короткое, в полвершка, бритвенно-острое лезвие, едва не чиркнувшее Бежецкого по руке и заставившее отшатнуться.
— Хорош фокус? — расхохотался поручик, довольный произведенным эффектом. — Представьте себе, как будет огорошен ваш противник, получив таким вот ботинком в живот. Во втором — такое же.
— А сколько это стоит? — заинтересовался Саша.
— Думаю, вам будет по карману. Кроме того, вещь добротная — износу не будет. И ноги в них не так преют, как в наших: стельки там какие-то хитрые. Что с них возьмешь? Англичане! Комфорт превыше всего.