Тихо простонав: «Ты меня зарезывал»,— он бездыханно упал на асфальт.
— Кажется, влипли,— крикнул Псих.—Быстро в машину.
Шлихт вырвал у пьяного Аркаши ключи и вскочил в его черную «Волгу». Псих затащил Аркашу на заднее сидение, и через минуту они были уже далеко.
— Документы с тобой? — спросил у Шлихта Псих и, получив утвердительный ответ, приказал: — Давай на вокзал.— И уже обращаясь к Греку, выпалил: — Аркадий, мы тебя не знаем, ты нас не знаешь. За «мокруху» нам с нашим багажом дадут по пятнадцать, и я уже не освобожусь. Сгнию у «хозяина». Ты не судимый, деньги есть. Менты прихвачены. Отмажешься.
Не доезжая до вокзала, они вышли из машины и стали прощаться с бледным, протрезвевшим именинником. Пожимая на прощанье его пухлую руку, Шлихт ощутил в ней небольшой «пресс» сторублевок, перетянутый резинкой.
Аркаша, виновато посмотрев Шлихту в глаза, торопливо зашептал:
— Это вам на дорожные расходы.
Взяв билеты, Шлихт с Психом на неделю уехали в Дагомыс.
А через два дня возле Аркашиного особняка остановилась «Волга» с грузинскими номерами. Из нее вышли три мрачных небритых грузина и, позвонив, потребовали хозяина.
Посадив дрожащего, как осиновый лист, Грека в машину, они поехали в неизвестном направлении. По дороге ему никто не сказал ни слова. Аркаша сидел на заднем сиденье между двух абреков ни жив, ни мертв.
Заехав во двор областной больницы, «Волга» затормозила возле хирургического отделения. Сидевший за рулем угрюмый «зверь» медленно повернулся к Аркадию, молча долго на него смотрел и наконец-то промычал:
— Ти знаешь, что такое кровный месть? — И после долгой паузы добавил: — Ми за своего брата Заура всю тваю домавую книгу вирежем.
Затем обезумевшего от страха Аркадия выволокли из машины и повели в хирургическое отделение. Там в отдельной палате забинтованный, бледный, как мел, лежал осунувшийся, похудевший Заур. Когда вошли в палату, он открыл глаза. Увидев Аркашу, он хотел резко вскочить, но, скорчившись от боли, упал на подушки. Братья бросились его успокаивать.
— Нэ трогайте его,— попросил Заур тихим голосом.— Виздоровлю, сам буду его на куски резивать. Он наш род апазорил.
Аркаша лихорадочно искал выход из сложившейся ситуации. «К ментам обращаться нельзя,— думал он.— Как бы Психа не засветить». Оставался один испытанный способ. Нужно откупиться. Продается все. А что не продается за деньги, продается за большие деньги.
В палату стремительно вошел доктор. Это был седовласый мужчина средних лет в безукоризненно белом халате и очках в золотой оправе.
— Кто вас пустил в реанимацию? Да еще без халатов,— строго спросил он.— Сейчас же выйдите в коридор. Больной в очень тяжелом состоянии.