Была почти ночь. Перестрелка утихла.
Противник прекратил наступление.
Оленич тихонько засмеялся. И тут же подумал: теперь бы увидеть Женю. «Только в ее глазах, в ее понимании ты — самый лучший во всем мире», — вспомнились слова Истомина.
Тишина…
Но вот из соседнего окопа донесся стон. Это Алимхан. Андрей хотел подняться и помочь, но не смог — пронзительная боль в груди, в бедре снова свалила его в песок.
— Алимхан! Алимхан! Ты слышишь меня?
— Ай, командир, — слабым голосом отозвался юноша. — У меня под сердцем печет… Так горячо! Я уже не увижу мои горы, командир.
— Ну что ты, джигит… Мы с тобою молодые и сильные. Мы два батыра. Мы же победили!
В бессильном отчаянии Оленич понял, что, наверное, не сможет помочь молодому джигиту, потому что сам испытывал невыносимую боль в груди. И вспомнилась ему дорога в мрачном ущелье, и освещенные солнцем камни, и на скале женщина в длинном черном платье с протянутой в руках чашей. Эта балкарская женщина тогда утолила его жажду. Где же она теперь? Хотя бы глоток…
Рядом зашуршали кусты: кто-то пробирался к нему. Вспомнил, что под ногами в песке автомат. Нагибаться было невозможно, трудно, и все же он поднял оружие: он живой и еще может защищаться.
Но перед ним появилась Женя. Она привела с собою раненого старика Хакупова и посадила его возле сына.
— Женя, ты жива? — спросил Оленич. — Почему вернулась?
— Шора Талибович попросил провести его к Алимхану. Старик тяжело ранен в грудь, навылет…
Старый кабардинец сидел рядом с сыном, гладил Алимхану руками голову и уже из последних сил говорил;
— Сыны мои… Свет наш! Вы защитили Ошхамахо.
Алимхан протянул руку к отцу:
— Ты совсем стал белым, мой отец. Борода твоя как пена горного водопада. И голова твоя как вершина Ошхамахо — Горы Счастья… Мое сердце рвется из груди! Силы меня покидают, отец. Мы вместе умираем?
— Ну что ты, — тихо сказала Женя, — ты еще увидишь свою маму…
— Нет, вижу смерть! Отец…
Женя прислонилась к Андрею. Заглядывая ему в лицо, прошептала:
— Мне хорошо, Андрюша. Мы живы. Ты — рядом! Даже умереть около тебя — хорошо…
— Успокойтесь, дети, — с достоинством сказал старик. — Смерть, как и солнце, глазами не увидишь…
* * *
Так закончился для Оленича первый период Великой Отечественной войны. Он выжил, снова воевал, был ранен, долго скитался по госпиталям и опять воевал, пришел, наконец, в те места, где его застала война. В Карпатах и затерялся его след.