— Все это мы уже видели с тобой. В Минеральных Водах было не спокойнее и не безопаснее. А ты ведь с сорок первого видишь это. Но мы узнали любовь, и это впервые. И это — главное. У меня только одна просьба: давай будем стараться чаще видеться. Во время боя мы должны видеть друг друга.
— Это хорошая идея. Буду наведываться к тебе.
— Я все время буду думать о тебе и искать глазами.
— Хочу, чтобы ты была спокойной.
— Постараюсь.
Но было заметно, что она переживает и за себя, и за него, что она просто боится, чтобы не случилось беды. Она вся в смятении, в странно-возбужденном состоянии, словно ее бьет лихорадка, и лицо бледное. Сначала он подумал, что это от бессонной ночи, теперь же понял — она волнуется, у нее до предела напряжены нервы, но держится, хочет показать, что спокойна.
Подошел Райков и доложил, что пока все спокойно, но из-за сада, где-то в глубине вражеского тыла, слышен гул, похожий на шум танковых двигателей. Но какого-то движения пока не замечено.
Ефрейтор разостлал на бруствере хода сообщения свою неизменную попонку с Темляка, которая служила скатерью-самобранкой, на нее положил полотенце, а на него положил чурек и бутылку, заткнутую кукурузной кочерыжкой.
— Что ты, старик! — удивился Оленич.
— Время позавтракать. Потом некогда будет.
— Ну, ладно. А бутылку зачем? Что в ней, неужели рака, самогон?
— Нет, это не водка и не вино, а мед.
— Где взял это богатство? Вчера не было меда.
— Вчера не было, сегодня есть. — Еремеев еще больше сморщил лицо, прищурил глаза: — Из кухни передали по случаю повышения в звании.
— Ты чего хитришь? Какая кухня?
— Разве нет? Сказали — из кухни.
— Признайся, выпросил у кабардинца?
В разговор вмешалась Женя:
— Не придирайся к старику. Он отлично придумал! Надо же как-то отметить такое важное событие. Разве ты не рад? И вообще, Андрей Петрович, тебе не идет, когда ты гневаешься.
— А ты помолчи!.. Бери, ешь.
Женя отглотнула немного из бутылки и с наслаждением облизывала губы. Совсем неожиданно, как снег на голову, из кустов вышел Николай Кубанов. Он сразу оживился, повеселел, хотя видно было, что устал до чертиков, лицо осунулось, буйный чуб не вился, как обычно, а сник и прилип ко лбу.
— Ха, лейтенант Оленич неплохо устроился!
Женя перебила:
— Старший лейтенант!
— Ах, старший лейтенант! Ну, тогда понятно. Это же совсем другое дело! Позавидуешь: звание, красивая девушка, бутылочка…
— Присаживайся, — пригласил Андрей. — Ты, наверное, голодный как волк.
— Хорошо бы пожрать маленько. Но некогда. Забежал на минутку — передохнуть. Еле проскочили…
— Как Темляк?