— Тебе — больше, чем кому бы то ни было, — тихим голосом сказала Вера. — Но не полностью, даже тебе.
— Как ты могла ему позволить делать такие снимки? Почему, Вера?
— Есть снимки еще хуже, — сказала Вера. — Где видно еще больше. Но я их сожгла.
Вера опустилась на кровать и подперла лицо ладонями. Долгое время они сидели молча. Когда Вера снова встала, ее лицо стало другим, совершенно открытым, словно с него упала маска.
— Он подводил меня к этому, — сказала она. — Шаг за шагом. Сначала он сделал много снимков со мной в одежде. Я улыбалась и поворачивала голову то в одну, то в другую сторону, поднимала волосы и выпячивала губы. Затем он попросил меня расстегнуть пару пуговиц на блузке. Сказал, немного груди в вырезе воротника будет красиво смотреться. Я подумало, что в этом нет ничего страшного. Он сделал несколько снимков, а потом подошел, расстегнул еще две пуговицы и стянул с плеч блузку.
Она снова замолчала и вздохнула.
— Затем он сказал, что у меня ужасный бюстгальтер и лучше его снять. Я не хотела, но он сказал, что должен сделать полную серию снимков, чтобы у него появилась идея, как меня лучше фотографировать. Он уже потратил на меня целую пленку. Тогда я сделала, как он сказал, сняла бюстгальтер, а дальше все стало неважно.
— Разве это не ужасно? — спросила Штеффи. — Стоять голой перед ним и перед фотокамерой?
Вера медленно покачала головой.
— В тот момент — нет, — сказала она. — Даже наоборот. Он говорил, что я очень красива, что он давно не фотографировал таких красавиц. Он сказал, что почти все кинозвезды в Америке фотографируются голыми, до того как станут знаменитыми. Он все время говорил, и…
Она замолчала.
— И что тогда?
— Он двинулся ко мне, не прекращая говорить, — сказала Вера. — Я думала, он вышел показать мне, как нужно встать или лечь, но эти слова… Никто мне прежде не говорил таких вещей. Мне это понравилось, Штеффи, мне понравилось!
— Рикард знает об этом?
— Ты с ума сошла? Он убил бы меня, если бы узнал. Во всяком случае, разорвал бы помолвку.
— Ты и правда так считаешь? — спросила Штеффи. — Это ведь не имеет отношения к вам и ребенку.
— Нет, имеет.
— Как так?
— Я не знаю, чей это ребенок. Его или фотографа.
— Вера!
Вера скорчила гримасу.
— Я же сказала, что Рикард убил бы меня, если бы узнал.
— Он тебя заставил?
— Что-то вроде того, — сказала Вера. — Не насильно, но я не могла отказаться.
— Как так?
— Он истратил три пленки и сказал, что этого достаточно. Я собиралась одеться, но он сказал, что мы еще не закончили. «Думаешь, это все бесплатно? — сказал он. — Три пленки и полдня работы?» У меня было с собой немного денег, я их достала, но он только рассмеялся и сказал, что ему нужны не деньги. Он подошел ко мне, поцеловал, начал трогать меня за грудь. Я отказывалась, но он сказал, что все девушки, которых он фотографировал, потом занимались с ним этим. «Иначе я сожгу пленки. Как же ты станешь знаменитой?» Я не знала, что делать. Мне вдруг показалось, что в этом нет ничего страшного.