— Валентина Васильевна, новость слышали? Есть все-таки на свете справедливость!
— О чем это вы?
— Да о хулиганах этих. Они же прямо напротив нашей квартиры каждый вечер, никакого покоя: орут, выражаются по-всякому... А тут слышу, кто-то как закричит: «Ой, мамочки, спасите!» Я в глазок глянула, а один вдруг с места сорвался и бежать!
— Ну, это вся лестница слышала. А самого интересного вы и не знаете. Выскочил из нашей парадной как угорелый. Евдокия Павловна рядом стояла, так чуть с ног не сбил. Увидел милиционера, ему едва ли не на шею кинулся. Спасите, кричит, меня от собаки.
— Какая еще собака? У нас на всей лестнице только Кнопка из шестой квартиры да у Смирновых пудель.
— Может, бродячая забежала?
— Бродячая не бродячая, а участковый всю лестницу снизу доверху прошел, в каждый угол заглянул. Может, убежала, а скорее всего, и не было там ничего.
— Это точно, с пьяных глаз не только собака привидится.
Приблизительно в тот же день
Те кому вдруг захотелось бы забраться на чердак, не смогли бы подняться дальше пятого этажа. Преодолев еще несколько ступенек, они бы уперлись в мощную металлическую решетку с кодовым замком. За ней в полумраке еле угадывается дверь, ведущая в мансарду. Вроде бы это такой же этаж, как и все остальные, а с другой стороны — совершенно особая территория.
Узкий коридорчик, который, если повернуть, ведет в крохотную кухоньку, а если идти прямо — в довольно большую комнату с низким покатым потолком. Мастерская, жилье свободного художника...
...Попробуйте-ка нынче снять приличную мастерскую и чтобы с тебя при этом не содрали три шкуры. Как хорошо, что где-то еще сохранились мансарды в приличном состоянии. Не роскошно, конечно, и горячая вода не всегда есть, а на шестой этаж без лифта — удовольствие ниже среднего, особенно с кучей подрамников, но такова селяви. Зато наконец-то разъехались с бывшей супругой. Нет, два художника в одной семье — это перебор!
Дом конца позапрошлого века — это вам не стандартные бетонные коробки, здесь своя, особая атмосфера. А вид из окна — прямо готовая картина. Два тополя, стена соседнего дома, крыши с чердачными окнами в разное время суток, в разные времена года — рисуй не хочу.
Не хочется, никакого настроения работать нет; заказчики куда-то исчезли, друзья попрятались, чтобы денег не одалживать. Если бы тот бандюган не заказал парадный портрет любимого бульдога, денег бы не было даже на дрянные пельмени. Неужели Ритка была права? Никакой я не гений, а самый обыкновенный неудачник. А ведь в академии был одним из лучших на курсе, а еще у меня находили уникальное видение эмоционального фона, даже экстрасенсы приезжали, сманивали с ними работать. Дурак я был, что не согласился...