Обставлена комната была скромно: никелированная кровать — мечта и роскошь прошлых времен, на стене у кровати вместо коврика шкура росомахи. Столик маленький, конторский. Угол стены у самой двери отведен под гардероб, который заменяла драпировка на металлических кольцах, нанизанных на металлическую дугу, прикрепленную двумя концами к стене. Две книги на окне и журнал «Нева». Здесь жила Ирина. Казалось, приди я минутой раньше — и мог бы застать ее здесь.
— Вы отослали тетрадь Ирине Дмитриевне? — спросил я хозяйку.
— Нет, не отослала. Так получилось… — начала было она.
— Вы мне покажите, пожалуйста, будьте так добры, тетрадь ее, — заговорил я как можно любезнее, почти умоляюще. — Я здесь при вас же посмотрю ее.
— Нет у меня тетради, — вполне искренне ответила женщина.
— Как нет?.. Где ж она?
— У Игната Ульяновича. Попросил почитать и не возвращает. Я говорю, послать надо. А он говорит, сам вышлет. Разве можно так: брал на минутку и не отдает.
Я поблагодарил хозяйку и поспешил на розыски Сигеева.
Игнат Ульянович не скоро вернулся домой: он был на причале, где разгружали свежий улов. Лишь часа через три я сидел у него на квартире в трехкомнатном доме, где он жил со своим заместителем. Обстановка холостяцкого общежития чувствовалась во всем. Видно, и хозяева не часто здесь обитали. На столе в комнате Сигеева я увидел портрет Ирины, переснятый и увеличенный с фотографии, подаренной в свое время мне. Сигеев попросил ее тогда у меня на время, да так и не вернул.
— А ведь ты мой должник, — сказал я, кивая на фотографию.
— Виноват. Прошу извинить, — искренне смутился Сигеев и даже покраснел. — Я давно приготовил для вас, только никак не случалось передать. Хотел даже по почте послать, да боялся — затеряется еще.
Из ящика письменного стола он достал старенькую, давнюю фотографию улыбающейся Ирины с надписью на обороте: "Милый Андрюша, будь счастлив!" — и сказал, подавая ее мне:
— Вот видите — в цельности и сохранности возвращаю. А за опоздание извините.
— За просрочку полагаются проценты, — сказал я шутя. — Но я, так и быть, великодушно прощу, если ты окажешь мне маленькую услугу.
Он насторожился, почти прошептал:
— Пожалуйста, я готов.
— Мне нужна тетрадь Ирины.
Я сказал это очень спокойно, и в то же время получилось как-то строго официально. Лицо его побледнело, в глазах пробежали искорки растерянности. Он спросил очень тихо:
— Она вам писала?
— Она ее ждет, — так же твердо и коротко ответил я.
— Я обязательно вышлю, завтра же…
— Зачем, теперь это сделаю я сам. Я обязан это сделать.
— Понимаю, — послушно согласился Сигеев. — Конечно, пошлите лучше вы.