– Мне казалось, что Сэм будет рядом вечно. Он обещал, что так оно и будет. Мне казалось, что я могу не торопиться, прежде чем… ну, прежде чем меня затянет семейная жизнь и так далее. – Она нахмурилась. – Сэм именно этого хотел, но с какой стати все должно быть так, как хочет он? Я должна была понять, что он не станет ждать вечно.
Мне нечего было ответить.
Вошла вторая медсестра с подносом, и мы помогли Элис сесть. Я протянула ей чашку чая.
– Выпей, – приказала я. Она сделала пару глотков и сразу почувствовала себя лучше. Я расчистила место на тумбочке, чтобы можно было поставить чашку и блюдце.
Ее глаза жгли мне спину.
– Почему я все сделала не так? Это на меня не похоже. Обычно я такая предусмотрительная.
– Может, потому, что не хотела? – Я повернулась к ней.
По ее бледным губам пробежала слабая улыбка.
– А вы думали, что так будет?
– Нет.
Элис замолкла, а потом спросила:
– Какая она, эта Джилли? Что в ней такого, чего нет у меня?
Я осторожно подбирала слова.
– Джилли совсем другая. Она… более обычная, что ли.
– Можете не продолжать. Прекрасно представляю. – Элис откинулась на подушки и прикрыла глаза рукой. – Сэм заслуживает милую женушку, ту, у которой он бы стоял на первом месте. Я никогда не стану такой. Я не милая. И я должна сама заботиться о себе. Не спорьте.
Видимо, Элис привезли в спешке – ее одежда в беспорядке лежала на стуле у окна. Я взяла ее серые фланелевые брюки – они были в пятнах и пахли рвотой. Черный кашемировый свитер был не в лучшем состоянии. Красивые, дорогие вещи – я знала, что они ей дороги. Я сложила их осторожно. – Отнесу в чистку и скажу, чтобы доставили сюда, – сказала я. Рука ее бессильно опустилась.
– Зачем вы все это делаете, Роуз? Я же никогда вам не нравилась.
– Мне не нравилось видеть, как Сэм страдает.
– Так почему же?
– Потому что ты всегда была честной, – ответила я. – Пусть ты заставляла Сэма страдать, но ты никогда не направляла его по ложному пути. И никогда не давала невыполнимых обещаний.
Нас обеих объединял опыт, к которому мы не стремились, но мне казалось, что Элис потребуется больше времени на выздоровление. Я пригладила ее волосы.
– Элис, ты обещаешь больше этого не делать?
Она залилась румянцем.
– Как знать? – проговорила она с оттенком прежнего высокомерия. – Может, это пришлось мне по вкусу.
Элис продолжила со мной общаться. После выписки из больницы ей дали месячный отпуск, и, пребывая в депрессии и отчаянии, она звонила мне. Очевидно, с родителями у нее были не очень близкие отношения. Мне пришла идея отправить ее к Мазарин в Париж – помочь с организацией выставки.