– Разве?
– А, Оленька! – Лера глубоко затянулась сигаретой. – Ну, этот вариант я отметаю сразу же – Оленька у нас невеста. Невиннейшее существо, доктор Швейцер в женском обличье… – Лера нахмурилась. – Хотя, ты знаешь, Паша, про нее какие-то странные слухи ходят, как будто она накануне свадьбы сбежала к своему бывшему любовнику, прошлой весной. Потом, правда, одумалась и снова вернулась к Викентию…
– Это не она… – сказал Павел и отвернулся. – Хватит гадать, все равно ты ее не знаешь.
– А, значит, твоя «ля фам» не из местных!
Павел снова налил коньяк в рюмки.
– За искусство, – он поднял палец вверх, указывая на кабинет отца.
– Мило, мило… против искусства я ничего не имею. Кстати, тебя этот тост тоже касается, ты ведь в некотором роде у нас тоже творец?
– Я ремесленник, – поправил он.
– Ай, брось! Я тут недавно один журнал читала, так там говорилось, что кузнечное дело переживает свое второе рождение. Оно сейчас дико популярно! Обеспеченным людям, которые живут в своих домиках за городом, требуются всякие штучки из металла – светильники, лавки, решетки на окнах и все такое прочее…
– Точно! – сразу же оживился Павел. – Я тут, представляешь, одному мужику даже кованую беседку делал, чтобы она, значит, в саду стояла, такая оригинальная…
– Действительно, оригинально.
– Нет, ты права, тут много всего надо знать, помимо ковки – и рисование, и резьбу, и инкрустацию по металлу, и гравировку… и даже скульптуру! – Павел неожиданно споткнулся и замолк, глядя Лере в глаза.
– Говори, говори…
– Нет, это уж слишком узкоспециально, – моментально остыл он. – Лучше расскажи, как ты сейчас живешь.
– А разве ты не видишь? – Она затушила окурок в пепельнице и достала новую сигарету.
– Слов нет, ты куришь очень красиво, даже лучше, чем в кино, но это тебя убьет! – с жалостью сказал он. – Ведь буквально одну от другой прикуриваешь…
– Все мы умрем рано или поздно, – равнодушно пожала плечами Лера.
– Но зачем приближать этот момент?..
– А зачем оттягивать? – сузила она глаза.
– Ваня – хороший человек, – неожиданно брякнул Павел. Тепло от коньяка разливалось по всему телу.
– Это ты к чему? Кстати, давно хотела поблагодарить тебя за то, что ты так и не рассказал ему всей правды про меня. Я поступила скверно, сознаюсь, теперь тебя чуть ли не за чудовище считают…
– Это ерунда. Хорошая репутация мне уже все равно не поможет! – отмахнулся он, думая об Оле Журавлевой. – Послушай… ты ведь когда-то изучала французский язык, да?
– Давно. В школе. Я почти ничего не помню, ну, кроме «шерше ля фам», конечно, – благосклонно произнесла она. – А почему ты спрашиваешь?