– Да ради бога…
– Ах, так вы меня даже всерьез не воспринимаете?! – в отчаянии закричал Викентий и снова убежал.
– До чего ты довела моего сына? – с ненавистью сказала Эмма Петровна, медленно приближаясь к Оле. – Посмотри, что ты с ним сделала!
– Офелия… дивное создание! – не обращая никакого внимания на свою невестку, произнес с мечтательной улыбкой Степан Андреевич. – Помните, как у Рембо? У Артюра Рембо, замечательного французского поэта?.. «По сумрачной реке уже тысячелетье плывет Офелия, подобная цветку; в тысячелетье, безумной, не допеть ей свою невнятицу ночному ветерку…» А дальше гениальные строчки – «Свобода! Небеса! Любовь! В огне такого виденья, хрупкая, ты таяла, как снег; оно безмерностью твое глушило слово, и бесконечность взор смутила твой навек…» Вы догадывались, что от любви можно сойти с ума?..
Эмма Петровна повернулась к Степану Андреевичу, ее буквально трясло от ненависти.
И в этот момент на веранде снова появился Викентий. С ружьем в руках. С тем самым, из коллекции Степана Андреевича. Все ахнули, а Лера так и замерла с отставленной сигаретой.
– Вы думаете, что я не способен на поступок? – медленно произнес он. – Что я такая же тряпка, как Иван?
– Кеша, не надо… – прошептал Иван.
– Вы ошибаетесь! – надменно перебил его Викентий. – Я сейчас подумал, что толку кромсать портрет, когда передо мной та, которая отравила мне жизнь, которая превратила меня в червяка, которая связалась с моим врагом…
– Кеша… – осторожно начала Лера.
– Молчите все! – неистово закричал Викентий, прядь волос упала ему на лоб. Он был бледным, словно бумага. Все испуганно замерли, с ужасом глядя на ружье, лишь Степан Андреевич продолжал благостно улыбаться. Он чувствовал себя зрителем на спектакле, и не более того. Оля, оцепенев, смотрела на Викентия – так кролик смотрит на удава.
«О чем он? Неужели он хочет убить меня?..» – мелькнуло у нее в голове. Это было странное, доселе незнакомое ощущение – не призрачная угроза, не страх перед неизвестностью… Она всей кожей ощутила близость смерти. «Да, он выстрелит… Он вне себя! Это называется – состояние аффекта», – отстраненно заключила она и вдруг вспомнила о Павле. Почему она не захотела сказать, что любит его? Он так ждал от нее этих слов…
– Мальчик мой… Не надо! Не губи себя, пожалуйста… – с тоской заскулила Эмма Петровна.
– Мама, не надо! Всю жизнь я слушался тебя, а теперь хочу совершить хоть один настоящий поступок!
– Оленька… что творится-то! – едва слышно выдохнула тетя Агния, вцепившись в Олю.
– Мне все равно, что со мной будет! – вскинул ружье Викентий – ствол смотрел Оле прямо в грудь. – Я всю жизнь жил для тебя, мама, я боялся тебя огорчить… А теперь мне все равно!..