Владислав Дождь
Мы возвращаемся в Бамут.
Еще Хемингуэй утверждал, что во время войны не следует писать о ней всю правду. Сейчас, по окончании боевых действий, мир в Чечне представляется достаточно колоритным, чтобы написать и о нем. Признаюсь, меня погнало в Джохар Галу любопытство. «Ну, как там они без нас?»
Даже внешне толпа на улицах Грозного отличается от такой же в Москве или Киеве. Апатия, безынициативность абсолютного большинства соотечественников — удручают. Становится тяжело видеть эти лица, слышать обрывки их разговоров. Я уже не говорю о политике. Чеченские лидеры красивы не только в поведении, но и внешне, что составляет разительный контраст во время переговоров. Конечно, говоря о чеченцах я имею в виду «превалирование эстетического над этическим». У их визави, при всей правоте их намерений, атрофированы не то что мышцы тела, но и лица. Из русских, только Березовскому, удавалось вести дела с руководством. Кстати, по поводу «национального вопроса», Аятолла Хомейни как-то сказал: «Весь русский народ, как мусульмане, так и не мусульмане…»
Мое первое появление в Чечне было куда более авантюрным. Я перешел российско-азербайджанскую границу в Дагестане, по паспорту чеченца, находившегося в розыске. Об этом мне радостно сообщил его владелец, уже в ста метрах за КПП.
В ходе боевых действий, усилиями украинских СМИ, был создан вполне романтичный образ Чечни. Эта точная симпатия доходила до маразма. Один деятель в Ивано-Франковске упал перед «вечным огнем» на колени и поклялся не вставать, пока «москали» не выведут свои войска из Грозного. Еле увели его подруки. Отдельные экзальтированные особы были готовы ехать туда, чтобы «разделить трудности с этим героическим народом». Разъяснения на предмет того, что подобное путешествие не завершится, скорее всего, в горах, на стройке или на пастбище оставались гласом вопиющего в пустыне. Особое впечатление на трудолюбивых соотечественников производили телепейзажи разрушенного Грозного. Даже средней руки строительные дельцы из провинции не могли не удержаться, чтобы не перевести руины в кубометры кладки и условные единицы. Этих уже грех было не раскрутить. Разговоры о воинских подвигах плавно перетекали в проблему заложников и наши контакты с нынешними хозяевами страны. Таким образом мы торговали «крышей» на экспорт.
Милиция рискует тормозить только машины с номерами. Если таковые отсутствуют и еще видна объяснительная надпись «номеров и документов нет» — значит транспортное средство принадлежит уважаемому человеку, а в багажнике, скорее всего лежит ПК. Стреляют в городе по-прежнему охотно, особенно по вечерам, но на слух и по виду это уже не перестрелки.