— Да, Масхадов. Да, Гилаев. Да, Радуев. (мол есть такие)
Спасение пришло неожиданно, как в авантюрных романах.
— УНСО? Так, вези обратно. Что же вы, такой человек и без охраны (признак низкого социального статуса). Мы будем Вашей охраной. А деньги у Вас есть?
Меня вернули на то же самое место, угостили обедом сомнительного качества, расплатились за него, (я принял эти знаки внимания в качестве извинения) и исчезли. Я самым тщательным образом пересказал случившееся своим спутникам и получил подтверждение. Да, так в большинстве случаев и похищают.
Относительно журналистов, чеченцы прекрасно понимают, что тем плевать на «освободительную борьбу», и что гонятся они только за сенсациями. Почему бы не заработать на тех, кто и сам зарабатывает на крови. Разговоры на предлог того, нужны «им» (чеченцам) теперь журналисты в Грозном или нет, возможно отнести на счет мании величия самих журналистов. За них платят больше (чем за строительных рабочих) именно, когда они не работают, а сидят в подвале.
Кажущаяся легкость моего освобождения случайна. Никогда не знаешь, на что среагирует противник. Когда 245 танковый полк, тогдашний командир Сергей ЧИБИСОВ «взял» Ведено и Шатой (фактически их ему сдали, чтобы избежать разрушений), мы попали в нелепую ситуацию. Оружие продано, оставалось либо бежать в горы и там питаться травой, либо стреляться (из чего?), чтобы не попасть в руки «федералов», либо уходить на родину, что мы и собирались предпринять перед этим. На пути до Кизляра и из Кизляра до Минвод нас «тормозили» четырежды. Больше всего я испугался в первый раз, когда ехавшие с нами чеченцы знали, кто мы такие. После проверки они даже подходили и тихонько старались пожать руку. Было не по себе от такой «поддержки».
Наша легенда не выглядела убедительной, мы курьеры с Украины, ездили в Махачкалу договариваться за покупку рыбы. Надо было видеть наши слежавшиеся от долгого безделья туфли, пожертвованные дружественным чеченцем. Штаны, подпоясанные ремнями от снаряжения «тельники» в багаже. Мой спутник додумался вклеить в обложку книги даже свои фотографии с оружием. Впрочем, глядя на его визитную карточку — трижды переломанный нос, я бы ему и так не поверил. Только бы взглянул и сразу не поверил.
В Минводах проверка была наиболее «профессиональной», брали даже мазки с пальцев на предмет следов пороха и ружейного масла. Искали на теле укусы вшей, следы ремней, хорошо еще, что мы неделю «откисали» в серных ваннах. И все равно нас бы повязали, если бы не мой день рождения. Я рвался к празднику на родину, тыкал в глаза своим паспортом в поезде, норовил всех угощать водкой. Так что майор, проводивший там проверку, возвращался дважды, чтобы застать нас врасплох. Мог «застукать» нас только на вполне объяснимом расслаблении. Заторможенная реакция моего спутника, ненавидящее выражение его лица были плохой помощью. Мне самому психологическая разгрузка далась тяжело. Пришлось даже запереться в гостинице в Кизляре и раскурить по «косяку».