Симферополь мы проехали ночью. Рано утром поезд остановили на небольшой станции в сорока минутах езды перед Севастополем. Я вышел узнать, в чем дело. Мне сообщили, что далее нас не пустят. Я дал команду выйти из вагонов и построиться поперёк железнодорожных путей. Милицейскому начальству и пограничникам я сообщил, что не пропущу ни один поезд, пока нам не откроют путь. Так простояли мы несколько часов и настолько сбили железнодорожный график, что, наконец, нас таки пропустили.
В Севастополе мы сделали все, что хотели. Милиции туда нагнали со всего Крыма. Из флотских никого не было видно. Мы промаршировали туда-сюда по центру города, провели молебен. Около двух десятков кликуш с плакатами жалко протестовали против нашего появления.
На большом прогулочном катере мы прошли севастопольской бухтой. С мачты мы сорвали красный флаг и повесили наш. На некоторых военных кораблях и подводных лодках в знак приветствия поднимали сине-желтые флаги.
Вояж нашего «бронепоезда дружбы» доказал, что антиукраинские силы в Крыму не имеют потенциала, что командование флота — это бумажный тигр, а настроение личного состава флота далеко не однозначно. Тем не менее, украинские патриоты еще долго скулили, относительно того, что мы провокаторы. Нет в мире животного более подлого, чем испуганный национал-демократ.
Весной 1992 г. наконец Бог послал войну.
Это было Приднестровье — война в садах.
Грядёт большая смута. Можно воспринимать это как трагедию, как катастрофу, но более рационально полюбить её, найти в ней глубокий смысл. Возросла опасность, но для целых наций, групп и выдающихся личностей появилась возможность прорыва, возможность ухватить судьбу за хвост, начать собственную историю.
Отбросив множество мелких неприятностей, именно в Приднестровье 1992 г. можно было наблюдать интересную модель идеального положения вещей и идеального общественного устройства. Общество живет в состоянии духовной мобилизации, умеренного напряжения сил и подъёма чувств. Все жизненные ощущения ярки и остры. Сравнительно высокий уровень благосостояния. Четкие цели. Ясно очерченый враг. Каждый имеет то, во что верит и занимается тем, что ему сродственно: кто хочет — работает; кто хочет — торгует; кто хочет — воюет. Важным моментом есть то, что кто хочет, может воевать и воюют только те, кто хотят.
Говорят о приватизации, а нужно говорить о приватизации власти, приватизации государственных функций, приватизации войны. О новом феодализме.
Феодал (или же полевой командир, или же промышленный барон, или же олигарх) должен дать своим людям порядок — то единственное, чего они хотят после окончания эпохи восстания масс. Порядок — это, когда рабочий имеет высокооплачиваемую работу, зажиточный дом. В воскресенье — возможность выехать со своей большой семьёй к чистой речке на дорогом авто. Порядок — это, когда священник имеет церковь, в которую ходят, когда люмпен имеет достаточной гигиеничный мусорник, когда художник имеет светлую мастерскую, а научный сотрудник — дорогую лабораторию, когда наши барыги толще соседских, когда у всех много денег и везде сладости, а рыцарь всем этим руководит и имеет возможность немного повоевать в своё удовольствие. Это утопия, безусловно, но разве это не чудесно? Пусть шипят враги, главное, чтобы люди были довольны, чтобы, как в здоровом организме каждый орган выполнял свойственную ему функцию, а не все функции сразу. Ногами не думают, а головой не ходят.