Бывшие стражники похватали жестяные миски и ударили в них ложками как в литавры.
Красный от обиды и стыда, Иванушка повернулся и, сопровождаемый грохочущим скандированием: «О-бед!.. О-бед!.. О-бед!..», нехотя потащился вверх по лестнице.
Серафима, безмолвно, с непроницаемой физиономией простоявшая в тени у самой двери весь разговор, недобро прищурилась, покряхтела, почесала подбородок и, дойдя почти до середины лестницы, внезапно хлопнула себя по лбу размашистым театральным жестом, сказала «ё-моё!» и повернула назад.
– Ты куда? – встревожено оглянулся Иванушка на торопливо удаляющиеся вниз шаги.
– Я носовой платок там обронила… – донеслось из темноты. – Сейчас приду…
– Но у тебя никогда не было… – начал было озадачено припоминать Иван, но супруги уже и след простыл. Невесело пожав плечами, царевич вздохнул и поплелся дальше.
Неужели Серафима была права, и им действительно безразлична судьба родного города?.. Но как такое может быть?!
Отложившие было миски и ложки и вальяжно развалившиеся на соломе под похвалы бывшего градоначальника арестанты при звуке легких шагов приподнялись на локтях и с любопытством уставились на дверь в конце коридора.
Ждать долго не пришлось: невидимый ключ повернулся в замочной скважине, дверь, которая в прошлой жизни, наверняка, была крепостными воротами, грузно скрипнув массивными петлями, отворилась, и в коридор вошел парнишка, кажется, тот самый, молча стоявший в тени, пока самозваный правитель агитировал их идти в охотники.
Также молча, не проронив ни слова и ни звука, парень деловой походкой подошел к толстому факелу, горевшему ярким ровным светом в кольце у их камеры, вынул его, развернулся и пошел обратно, словно во всем подземелье он был единственной живой душой. Первым дар речи обрел бывший младший стражник Зайча.
– Э-эй, ты куда?! Куда?! Факел верни, нахал!!!
Парнишка остановился на полпути к двери и с неподдельным удивлением оглянулся:
– А вам разве не сказали?
– Что нам не сказали, дурак? – проревел Зайчин сосед по матрасу.
– Во-первых, что ты сам дурак, – невозмутимо сообщил парень, – А во-вторых, что раз вы отказались пойти в охотники, другой пользы от вас людям нет, а в городе напряженная обстановка с горючими материалами, то факелы вам оставлять больше не будут.
– Э-э-эй, парень, не дури!
– Да это не парень, это та самая лукоморская самозванка! – осенило Вранежа, притаившегося в арьергарде и выжидающего развития событий.
– Какая разница?!
– Есть-то мы как тогда будем в темноте?
– А пить?
– А вам разве не сказали? – еще больше изумилась лукоморская самозванка.