Эти двое ничего не говорили. Целовались – в очередной раз. Потом, наконец, разлепились, и до меня донесся голос Андрея:
– Может, все же на Широкое?
– Да ну, так далеко! Просто искупаться можно и в карьере.
– Ладно, значит, на карьер. Давай в двенадцать. Хорошо?
– Договорились.
Договорились! Я тоже там буду. И уже знаю, что сделаю…
В полдень следующего дня градусники снова показывали плюс тридцать, и не купаться было невозможно. На карьере – а он находился в пятнадцати минутах ходьбы по дороге в противоположную от станции сторону – я застала не только Андрея и Вальку, но и всю поселковую молодежь.
Дэн с друзьями, расположившись на пестрых покрывалах, занимали половину пляжа: от пацанов, как обычно, шел дым, запах пива и вопли: «С бубей ходи!» или «А на-ка десятку!». Увлеченная игрой, компания не обращала ни малейшего внимания на разлегшуюся рядом Катьку. Та, судя по призывной позе, микроскопичекому купальнику с блестками и не по-пляжному густому макияжу, оказалась возле Дэна отнюдь неспроста. Она откуда-то притащила прошлогодний журнал «Оффисьель» и пыталась читать его, изображая из себя вальяжно-независимую даму, которой нет ни до кого дела. К сожалению, это у Катрин не получалось: оводы не позволяли. Каждые полминуты неудавшаяся гламурница переворачивалась на другой бок, судорожно дергала попой или отмахивалась ногой от жирных кусачих мух. «Катька! Катька-а-а-а! Иди к на-а-а-ам!» – орала Кислая, висевшая на железной балке, которая торчала над карьером. На Кислой было абсолютно мокрое синее платьишко: видимо, разгуливать в трусах она уже стеснялась, а настоящий купальник пока что не завела. В воде резвились несколько мелких пацанов: они забирались на спины друг другу и прыгали в воду, создавая массу брызг. Потом один схватил Кислую за ноги, и она с визгом плюхнулась в воду. «Хватит брызгаться, в конце концов!» – недовольно закричала Елкина. Она уже минут десять боязливо пробовала водичку ногой, но окунуться так и не решалась. Елкин, изнемогая от жары, сидел на берегу в обнимку с шерстяным Василием: караулил «сыночка».
Вальку и Андрея, резвящихся на середине карьера, я заметила почти сразу же. Еще до них в глаза мне бросился Макс. Он стоял на мелком месте, спиной ко мне, по пояс голый и такой неожиданно красивый. Мне показалось, что он светится. Что он главная фигура в этой композиции. Что остальные купальщики – только фон для него. Что если сейчас снять карьер вместе с пляжем, а потом показать кому-нибудь фотографию, то этот кто-то непременно первым делом обратит внимание на Макса. «Смотрите, какие руки, какие плечи, какая спина! – заметит загадочный зритель. – Кто бы мог подумать, что Максим такой спортивный! Ему, наверное, ничего не стоит пятьдесят раз отжаться от пола!»