Я выпрямилась и стала взволнованно смотреть по сторонам. Мы медленно тарахтели по живописной деревеньке: здесь был и паб «Грязная утка», и деревенское поле для гольфа. Я судорожно озиралась, изучая вывески на воротах. «Яблоневый дом», «Коттедж Тюдоров», но никакого…
— Почему мы так медленно едем? — возмутился Бен.
— Я проголодался, может, конфеток купим? — заныл Макс.
— Купим, дорогой, только вот, похоже, здесь нет магазина. Хотя есть церковь.
— Ну и что.
— Значит, «ферма у церкви» должна быть где-то здесь, — сквозь зубы пробормотала я. — Ага! Бинго.
Рядом с церковью, как и следовало ожидать. Я тут же притормозила и уставилась на дом. Продолговатый, низкий и старый на вид фермерский коттедж, вероятно, семнадцатого века, с белеными стенами и деревянными балками под потолком; позади был ухоженный сад и пруд с утками. У входа же — непременная подъездная дорожка с хрустящим гравием, а вокруг — белый частокол. Удобный дом, но вовсе не шикарный и не помпезный — а очень, даже очень симпатичный. Я восторженно застонала.
— Какая прелесть, — вздохнула я, остановившись на противоположной стороне дороги и выглядывая в окно. — Просто сказка.
— Что? — спросил Бен.
— Деревушка эта, — как ни в чем не бывало прощебетала я. — Тебе не кажется?
Бен пожал плечами и оглянулся.
— Нормальная деревня. И почему мы остановились?
— О, это потому, что мне надо отправить письмо, дорогой.
А что, хорошо. Очень даже хорошо я придумала — как раз через дорогу стоит красный почтовый ящик, прямо у частокола. Интересно, он дома? Просто поразительно, как же мне хорошо оттого, что он снова рядом, оттого, что я просто знаю, что он здесь проводит время, что он здесь живет! От этой мысли по артериям опять заструилась кровь — а ведь еще десять минут назад я готова была их вскрыть! Но сейчас уже нет. Сейчас мое сердце бьется аж в кончиках пальцев, колотится, как африканский тамтам. Я снова чувствую себя живой, я чувствую… Упс! Ой-ой-ой, открывается дверь. И из нее выходит молодая женщина…
— Ма-а-а-ма-а-а! — раздался крик с заднего сиденья.
— Еще минуту. Шнурки развязались, — прошипела я, наклонившись к самым педалям.
Приподняв голову всего на дюйм, я присмотрелась. Да, все точно: молодая женщина в джинсовом платье, с сумочкой в руке, с длинными светлыми сияющими волосами обернулась и говорила с кем-то на дорожке, и этот кто-то… Черт! Это был он! Он был там! Застыв от чувства вины и восторга, я смотрела, как он положил руку ей на плечо и торопливо ее обнял, а потом она повернулась и пошла к машине. Я не могла видеть их обоих, и сначала косилась то на нее, то на него, но потом решила все-таки полюбоваться им.