Борис на мгновение замешкался. Сказать, что он ищет Павла Аристарховича Ртищева? А вдруг тот живет здесь не под своей собственной фамилией? Не случайно же он передал Борису свой адрес в зашифрованном виде! Ведь доктор Вайсеншток говорил, что Ртищева арестовала ЧК, так, возможно, он каким-то чудом вырвался на свободу и теперь скрывается под чужим именем…
Отбросив этот вариант, Борис решил применить уже оправдавший себя метод и произнес строгим начальственным тоном:
– Откройте немедленно! Комиссия по уплотнению!
– Что ж сразу-то не сказали… – Звякнул засов, заскрежетали замки, и дверь с ревматическим скрипом отворилась.
На пороге стояла старушка в черном платке и длинной кофте. Старушка смотрела на Бориса испуганно и часто моргала.
– Какое же еще уплотнение? – проговорила она, пропуская Бориса в квартиру и запирая за ним дверь. – Мы уж и так живем как селедки в бочке! Куда ж еще плотнее-то? Мы все ж не херувимы святые, хоть немножко-то местечка нужно…
Борис внимательно пригляделся к старухе. Это выражение – «херувимы святые» – он когда-то слышал не раз…
– Меланья? – проговорил он неуверенно, поворачивая старуху к свету. – Ты, что ли?
– Ну, я Меланья, – насторожилась старуха. – А вы-то кто, к примеру, будете?
– Не узнаешь? – Борис сам встал ближе к свету. – Что, так изменился? А я, между прочим, только что из Озерков…
– Борис Андреич! – Старуха ахнула. – Неужто вы, батюшка? А я слыхала…
– Что слыхала – не поминай, – поспешно остановил ее Борис. – Слухи, они на то и слухи, чтобы не очень-то им верить и никогда не повторять…
Теперь он понял, что означал котелок, пририсованный в конце «индейского письма». По адресу, записанному условными значками, он нашел не самого Павла Аристарховича, а его старую кухарку Меланью.
Меланья отработала в доме Ртищева не один десяток лет, и Борис не раз и не два едал ее дивную стерляжью уху и котлеты де-воляй, жаркое из телятины и рыбное заливное, а ее чудесный смородиновый десерт и восхитительное полосатое бланманже он не мог вспоминать без слез. Летом Меланья, разумеется, выезжала с барином в Озерки, и когда дядя Па отправлялся в поход с «индейцами сиу», кухарка давала им с собой запас чудных яблочных пирожков.
– А где барин-то, Павел Аристархович? – проговорил Борис, понизив голос и нагнувшись к самому уху Меланьи.
– Ох… – она горестно сморщилась, приложила к глазам уголок платка, – такое горе, такое горе…
– Умер?! – ужаснулся Борис.
Ответить Меланья не успела.
– Это кто там пришел? – раздался у нее за спиной визгливый голос. – Это что, разве уплотнительная комиссия?