Разбудил его Саенко, когда в мутном, засиженном мухами окне было видно, как небо из серого постепенно становится грязно-розовым от наступающей зари.
– А где Серж? – хмуро буркнул спросонья Борис.
– Убежал еще до свету! – озабоченно ответил Саенко. – И нам бы тоже надо отсюда поскорей идти. А то не ровен час агенты из уголовки с облавой нагрянут, мне вон бабушка про это сообщила.
Он кивнул на древнюю старуху, что сидела возле железной печурки. Остальные обитатели ночлежки вставали, энергично почесываясь и бодро поминая матушку, скатывали свои немудреные пожитки и потихоньку брели прочь.
– Ночью-то агенты боятся сюда заходить, – продолжал Саенко, – место уж больно опасное, можно и ножичек в бок получить. Так что ежели спать негде, то здесь завсегда можно пристроиться… Да ты пальто хоть обтряхни, Борис Андреич! – заворчал он. – Ведь всякой насекомой сволочи тут набрались, прости Господи…
* * *
– Все точно, – говорил Серж, – Ртищев сидит в ГПУ. И верно, возят его как понимающего человека в разные дома и квартиры, где имеются художественные ценности, особо специализируется он на картинах. Смекнули товарищи, что картины больших денег стоят, а простому народу это все еще непонятно. Ежели сервиз, к примеру, какой ценный – так ведь побиться могут чашки да тарелки, или статуя мраморная или там в бронзе – так большие все вещи, заметные. А картину вырезал из рамы аккуратненько, свернул в трубочку да унес, никто и не хватится. Можно втихаря свой гешефт сделать.
– Да кому их сейчас продать можно? – удивился Борис. – Ведь все богатые люди за границей, а которые здесь остались, те либо давно расстреляны, либо от голода умерли, либо так обнищали, что им не до жиру…
– Вот не скажите! – усмехнулся Серж. – А иностранные концессионеры на что? Англичане и американцы? Эти все покупают, потому что, по их меркам, получается все задешево, почти даром. И потихоньку за границу сплавляют. И дамочка ваша не соврала, любовник у нее и вправду в ГПУ большой чин. Так я вот что думаю… – Серж понизил голос и склонился к своим собеседникам. – Из тюрьмы Ртищева никак не достать. А вызволять профессора надо, когда его на очередную экспертизу повезут. Только точно это узнать очень трудно, почти невозможно. Да и гепеушников там много, а у нас народу всего ничего. Не устраивать же бой на улице, их все же больше.
– А что, если… – Борис блеснул глазами и зашептал Сержу в самое ухо.
– Не пойдет… – нахмурился Серж, – все дело провалишь…
– Может получиться, – настаивал Борис, – рискнуть надо. Сам же говоришь, что бой с гепеушниками принимать смысла никакого нету – перестреляют нас как куропаток, да и все… А тут все тихо сделаем, опять же чужими руками…